Путешествие в Абхазию. Благодать зеленых вод

Улетал – из перегруженного сочинского аэропорта в Адлере, но, говорят, скоро отстроят воздушную гавань Сухума, и попасть в абхазский рай станет еще проще, чем теперь. Хотя и сейчас не Бог весть как сложно. Благо, въезд сюда возможен по внутреннему российскому паспорту, а если вы предъявите загранпаспорт, вам не будут ставить в него штамп. Следовательно, у вас не возникнет впоследствии проблем с въездом в Грузию.

Действительно, все реки Апсны – «страны души», как называют ее сами абхазы, – имеют удивительный зеленый цвет, переливающийся разными оттенками: теплыми и темными, светлыми и холодными – в зависимости от погоды, времени года и освещения. Зеленые – как волны Нила и воды венецианских каналов, но, мне кажется, я отличил бы оттенки рек Абхазии и от темных нильских волн, и от аквамариновых вод Венеции, и от чего угодно. Светло-зеленые потоки мутной Хашупсе в каньонах возле Цандрипша и прозрачно-зеленые изумрудные струи Псырцхи в Новом Афоне, холодная бирюза Рицы – все это для меня визитная карточка страны добрых, но не самых высоких гор, веселого праздничного моря, домашнего вина и чачи, мандаринов и фейхоа, и, главное, приветливых и доброжелательных людей, воспетых в гениальной прозе их великого земляка – Фазиля Искандера. Так же, как одна из главных визиток Египта – ярко-синяя гладь Красного моря, или как таинственно-черная торфяная вода озер и рек Карелии – тоже уникальная черточка ее портрета. 

Эта повсеместная зелень абхазских рек и озер создает какую-то потрясающую атмосферу нереальности происходящего, атмосферу сказки и волнующей возможности чуда. Сами названия рек Абхазии звучат настолько удивительно и странно для нашего уха, что только от их имен возникает ощущение, что ты оказался в сказочной стране. Вслушайтесь: Псоу, Хашупсе, Бзыбь, Юпшара, Псырцха, Гега, Гумиста, Кодор. Чтобы правильно запомнить название речки Псырцха, протекающей через Новый Афон, мне пришлось потратить не один день. 

Мне довелось путешествовать по Абхазии четыре раза в жизни: первый раз в детстве с мамой я побывал на озере Рица, в Пицунде и в Сухуме, но воспоминания от той поездки остались лишь в виде нескольких радужных картинок. Помню, что озеро Рица показалось мне тогда огромным, а Михайловская набережная в Сухуме – ныне набережная Мухаджиров – запомнилась как образец южной тропической роскоши, где белоснежные фасады дворцов и вилл тонут среди пальм на фоне моря и гор.

Остальные три раза случились практически подряд на протяжении последних двух лет, когда цены на дальний заграничный юг в очередной раз улетели в космос. В итоге я во всех подробностях увидел зимнюю Абхазию в январе, весеннюю –  в конце апреля и летнюю –  в середине июля. На сладкое мне осталась абхазская осень.

Настоящий город в Абхазии в нашем понимании этого слова ровно один: это ее столица – блистательный Сухум. Но сердце Абхазии и ее географическая середина, – это, конечно же, маленькое и поистине райское местечко Новый Афон, в котором, как в Греции, есть практически всё.

В январе мы поселились там в знаменитом отеле «Камарит», состоящем из своего рода деревянных бунгало в первой линии с окнами на море. Поэтому засыпали и просыпались мы под убаюкивающие звуки морского прибоя. 

Как я уже сказал, одного Нового Афона может хватить на целый отпуск, потому что, не покидая поселение, мы оказываемся и в знаменитом Новоафонском монастыре, где на воскресной службе можно послушать традиционное абхазское церковное пение, которое больше услышать практически негде, – и это потрясающе, до мурашек по спине красиво, поверьте на слово. 

И в живописнейшем парке за водопадом, где на берегах упомянутой Псырцхи находятся известная по многочисленным фото полуразрушенная недействующая сейчас ж/д станция, а дальше – пещера (грот) и место казни одного из двенадцати первоапостолов, учеников Христа – Симона Кананита, который пришел сюда в первом веке нашей эры проповедовать Благую Весть местным племенам.

Путь вдоль бурлящей Псырцхи к гроту праведника – одно из сильнейших абхазских впечатлений! Внизу, рядом с рукотворным водопадом – древний храм Симона Кананита, где погребены его святые мощи.

Но и это еще не все. Высотная доминанта местности – это даже не великолепная колокольня монастыря со сверкающим на солнце золотым куполом, а древняя византийская крепость Анакопия, построенная в VII веке христианской эры и возвышающаяся по сей день на вершине мохнато-зеленой Иверской горы. Каюсь, до Анакопии я так и не добрался: зимой – потому что подъем был слишком скользким из-за дождей, летом – из-за жары. Отложил подъем к Анакопийской крепости на другую поездку – Бог даст, следующей осенью.

Помимо всего перечисленного выше я обнаружил и посетил в Новом Афоне два маленьких, но очень интересных музея – Музей боевой славы Отечественной войны 1992–1993 годов и Историко-археологический музейчик возле водопада.

Летом в Новый Афон съезжаются огромные толпы туристов, просто табуны, поэтому приезжайте сюда в любое другое время года – вот вам мой совет.

И еще один совет, связанный с абхазским алкоголем. Чача в летнюю пору на берегу что Черного, что Каспийского моря – это не только алкоголь, поднимающий настроение, но и лекарство, спасающее от вездесущего ротавируса. По моему опыту могу сказать, что если в холодное время года можно смотреть на Абхазию совершенно трезвыми глазами, то летом безалкогольный режим вам может дорого обойтись. Когда я приехал в Абхазию в июле, так само сложилось, что каждый день я совершенно непреднамеренно выпивал грамм 200–300 чачи, и все было прекрасно. Но в один не самый лучший день я решил воздержаться от приема этого напитка – и на следующее утро проснулся с температурой больше 38° и в совершенно беспомощном состоянии, в котором я прожил сутки плюс ночь. И мне еще очень повезло, потому что некоторые заболевают на второй день отпуска и болеют неделю. 

«И в море врезавшийся мыс, и одинокий кипарис…» – писал когда-то великий русский «поэт, моряк и воин», как он сам себя называл, Николай Гумилёв. В Пицунде врезавшийся в море мыс покрыт не кипарисами, а знаменитой рощей реликтовых сосен, в которой рекомендуется прогуливаться, вдыхая полной грудью целебный воздух, пронизанный морским ветром и запахом сосновой смолы. От древнеиндоевропейского названия сосны (напр., латинское Pínus) происходит и имя этого замечательного городка: Рitunda – «сосновая».

Для летнего отдыха Пицунда – идеальное место, что поняли еще в советское время, построив здесь семь однотипных санаториев класса люкс тех лет, в одном из которых – писательском «Литфонде», или в просторечии «Домписе», – в апреле прошлого года я провел незабываемую неделю.

Есть в Пицунде, как и в Новом Афоне, древняя крепость Х века нашей эры, но она более доступна, ибо стоит на равнине, а не на горе. Внутри крепости – исторический музей и Большой Пицундский храм в честь Андрея Первозванного, в котором стоит немецкий орган и рояль Stеinway, здесь проходят концерты академической музыки. Странно только то, что билеты на эти концерты в три-четыре раза дороже, чем в Москве или в Санкт-Петербурге. А поскольку в отпуске лишних денег не бывает, много раз подумаешь, потратить ли две с лишним тысячи на органный концерт, который ты можешь услышать дома сто раз за год, или на экскурсию в горы. 

К слову, о горах. Живописнейший вид на Пицунский мыс открывается с горы со смешным для русского уха названием Мамдзышха – она возвышается на 1873 метра над уровнем моря, на ее вершине пасутся кони и гордо развевается абхазский флаг. Заезжать на Мамдзышху нужно из Гагры. Гагра – одно из самых известных мест Абхазии, во многом благодаря замечательному фильму Шахназарова. По сути, это одна широкая длинная улица, тянущаяся вдоль моря и застроенная довольно-таки помпезными с архитектурной точки зрения зданиями отелей разных эпох. Плюс спальный район ближе к Пицундскому мысу.

Мне, в отличие от Нового Афона, Гагра не очень нравится: Гагра – не мое. Хотя здесь, конечно, тоже есть много интересного: раннесредневековая крепость Абаата, замок принца Ольденбургского, роскошный ресторан «Гагрипш», в котором, чтобы посидеть с видом на море, нужно вносить депозит 2000 рэ с носа, а, может, уже и больше, Зимний театр, Колоннада в Приморском парке, сам парк… В общем, скучать в Гагре не придется. Причем правильно по-абхазски не Гагры, а Гагра. Гагри, Сухуми – это грузинский вариант, а грузин в Абхазии любят так же, как евреев в Палестине, и наоборот (если что, я за мир во всем мире). Поэтому советую, во избежание недопонимания, говорить Гагра, Сухум и не называть Цандрипш грузинским словом из советских времен «Гантиади», что для людей старшего поколения привычнее, но для абхазов неприемлемо.

В Отечественной войне 92–93-го, как ее называют сами абхазы, участвовало практически все взрослое на тот момент население страны. В каждой без исключения абхазской семье есть либо участники войны, либо погибшие родственники, тема еще очень живая, и если ее как-то касаться в разговоре с местными, то только с явно выраженным сочувствием к абхазской стороне. В Новом Афоне есть уже упомянутый мной Музей боевой славы, памятные монументы с именами погибших героев, в том числе русских добровольцев (самый известный из них – московский поэт, куртуазный маньерист Александр Бардодым, погибший здесь в возрасте 25 лет), стоят по всей республике. Как и немалое количество разрушенных войной и еще не восстановленных зданий вроде вокзала Гудауты.

Да что там здания! Есть два разрушенных в ходе войны 92–93-го в горах восточнее Сухума города – это Ткуарчал и Акармара. Туда можно попасть, если взять экскурсию к горным водопадам. Для любителей всякого рода развалин и заброшек там подлинный рай. 

Горы и водопады, находящиеся за Акармарой по направлению к Домбаю, нечеловечески красивы, но добираться туда откровенно страшно. Так что если у вас слабые нервы, не советую, хотя один раз, конечно, нужно. На старых буханках и уазиках-козелках вас повезут в гору, уклон которой, кажется, близок к абсолютной вертикали. Но горцы на то и горцы – они-то ездят по этим подъемам каждый день. Рядовому туристу остается только поражаться мастерству абхазских водителей и удивительной надежности старой продукции УАЗ.

Но когда оказываешься на водопадах Акармары, ты, конечно же, понимаешь, что оно того стоило. В один из этих водопадов можно даже войти – постоять между скалой и мощным водяным потоком. Ощущения незабываемые.

В Абхазии, к слову, не так уж и много собственно абхазов – примерно чуть больше половины из 250-тысячного населения республики, как говорят сами же абхазы. Остальные народы, представленные в этом райском уголке, – армяне, грузины, принявшие в войне 92–93-го сторону абхазов, русские. Гораздо большее количество абхазов – около полумиллиона – живет в Турции: это потомки вынужденных переселенцев – мухаджиров, абхазов-мусульман, бежавших из Российской империи в конце XIX века после завершения Кавказских войн.

Сегодняшние абхазы – открытые, общительные и доброжелательные горцы,  достаточно набожные в быту: некоторые водители крестятся на храмы, мимо которых проезжают. Несмотря на то что зеленые полосы на абхазском государственном флаге означают ислам, а белые – христианство, мусульман и мечети, в отличие от православных церквей, найти в Абхазии не так-то просто. Абхазские мусульмане живут на юго-восток от Сухума, на границе с грузинской Аджарией, в районе Очамчиры, а туда добирается редкий турист. Ну а быть в Абхазии и не съездить в роскошный Сухум – это более чем странно. 

Сухум – город, который трудно с чем-то сравнить: Сочи – нет, Севастополь –тоже нет. Феодосия, Керчь, Судак, Ялта?.. Всё не то! Может быть, Батуми, в котором я не бывал? Или немножко Одесса?

В Сухуме с его белоснежными фасадами тебя не покидает ощущение бесконечного праздника жизни. Это ощущение великолепно передано в прозе Фазиля Искандера, в его неувядающем «Созвездии Козлотура», фильм по которому снят частично в Сухуме, в других его рассказах…

Кавказ вообще намертво связан с великими именами русской словесности: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Андрей Белый, Велимир Хлебников, Осип Мандельштам. Но все они путешествовали, воевали, писали и мечтали о Кавказе восточном – от Минеральных Вод, горы Бештау и Машук и до каспийского берега Дагестана плюс путешествия в древнюю Армению и гостеприимную Грузию. А вот Абхазия осталась обделенной, и если бы не гений Фазиля Искандера, что бы мы знали об Апсны, об ироничных и немножко наивных людях, населяющих «страну души»?

Искандер был абхазом только со стороны матери, его отец – перс, иранец. И писал Искандер, если кто-то не знает, по-русски – по вполне понятным причинам. Примерно по тем же, по которым великие бельгийские писатели, начиная от Шарля де Костера, писали по-французски: любому писателю нужен массовый читатель, а среди фламандцев и абхазов такого нет.

…Я вот все пишу об Абхазии и понимаю, что мои слова в прозе не слишком передают мой восторг от пребывания в этой прекрасной стране. Я начал мой очерк с двустишия, которое вертелось в моем уме после зимнего путешествия. Вернувшись в суровый и не слишком приветливый Санкт-Петербург, я вот как закончил эти строки:

Зеленых вод Абхазии
Хрустальна благодать,
Сюда уехать на зиму – 
О лучшем ли мечтать?

Здесь мандарины рыжие,
Веселый фейхоа,
Вершины гор, как крыши, здесь,
Новоафонский храм,

Сухум и Гагра молятся 
Высоким небесам,
Церквей Христовых звонницы–
Что спелая гроза.

Не запирают двери 
В натопленных домах,
Как  ангелы, здесь звери,
Неведом сердцу страх.

Зовет орган Пицунды
В пещерные края,
Живет по-детски мудро
Кристально-изумрудная
Абхазия моя!   

Кажется, что эти, в чем-то по-детски наивные строки могут рассказать о моих впечатлениях от Абхазии больше, чем километры прозы.