Биркан Гёргюн: «Сначала я подумал, что в России все люди несчастные»

Наверное, большинство наших читателей в прекрасной солнечной Турции бывали, и не единожды. Но что такое турецкий театр, знает далеко не каждый из нас. Думаю, речь идет о единичных случаях подобного «экзотического» знакомства. Однако благодаря ТЮЗу имени А. А. Брянцева и его директору Светлане Лаврецовой возможность познакомиться с таким явлением, как турецкая театральная режиссура, у нас появилась: именитый в своей стране театральный артист и режиссер Биркан Гёргюн поставил на сцене ТЮЗа «Легенду о Гильгамеше» – спектакль на основе древнеаккадского эпоса, одного из первых дошедших до нас литературных произведений на Земле. «ЭГОИСТУ» посчастливилось пообщаться с господином Гёргюном за кулисами Театра юных зрителей в перерыве между репетициями.  

Если посмотреть с точки зрения бюджета, то понятно, что у государственных театров самые крупные постановки, у городских чуть меньше, и самые экспериментальные процессы идут в маленьких театрах. В государственных театрах, напротив, экспериментальных вещей мало. Государственная политика в области репертуара идет из общей театральной дирекции, которая находится в Анкаре. Что касается репертуара, то, в принципе, на турецкой сцене можно увидеть практически всё: и русских авторов, и мировые имена. Есть фольклорные формы площадных театров, и они на самом деле очень похожи во многих странах. И если посмотреть какой-нибудь русский петрушечный театр и турецкий народный театр, у них гораздо больше общего, чем каких-то отличий. 

А какие самые распространенные драматурги и названия? 

Б. Г. На первом месте Чехов. Если турецкий режиссер берется ставить Чехова, это значит, что он достиг какого-то определенного, достаточно высокого этапа развития. Про Чехова такая интересная история есть. Если взять какой-то его рассказ, перевести его на турецкий язык и пересказать человеку, который живет в турецкой деревне, он скажет: да, это моя история, это про моего соседа. Чехов лег на турецкую психологию один в один. Возможно, в этой универсальности гений Чехова и заключается. Ставят Льва Толстого – «Войну и мир», например…

Не могу не согласиться, хотя и не являюсь поклонником Чехова. Есть такой голливудский фильм «Август», снятый Энтони Хопкинсом, где он же в главной роли – uncle John. Там действие пьесы Чехова «Дядя Ваня» перенесено в Великобританию, точнее, в Уэльс, эпоха та же – начало ХХ века. Смотрится так, как будто это и есть оригинал… А кого из западных драматургов предпочитают в Турции?

Б. Г. Шекспира, конечно. Артура Миллера ставят. Есть и театр модерна – Оскар Уайльд, Ибсен, Метерлинк.

Биркан, пожалуйста, расскажите о себе: где вы родились, кто ваши родители по социальному положению, по роду занятий, и как вам пришло в голову стать актером-режиссером, пойти по этой стезе?

Б. Г. Я родился на Чёрном море, в Трабзоне. Отец занимался банковским делом, поэтому мы очень много путешествовали по Турции. С детства я любил играть в театр теней. Однажды к нам в Трабзон на гастроли приехал один очень знаменитый турецкий артист, я попал на этот спектакль и был очень сильно впечатлен его представлением. Придя домой, я решил, что тоже стану актером. Хотя я не очень понял тогда, что там – на сцене – происходило, но я понял, что хочу заниматься вот этим – тем, что я тогда увидел. 

Потом я стал заниматься в школьной театральной студии. С первого раза на театральный факультет я не поступил, но попал на факультет коммуникации и телерадиовещания. Но когда я там учился, у меня в голове был театр. Семья не поддерживала меня, потому что в Турции говорят, что искусством сыт не будешь. После второго курса я, наконец, смог поступить на театральный, закончил его, и уже 24 года тружусь как госслужащий в государственном театре. 

Ваш рассказ про школьный театр напомнил мне роман Гёте «Театральное призвание Вильгельма Мейстера». Я знаю, что вы уже ставили на сцене ТЮЗа спектакль по знаменитому роману Гёте «Страдания юного Вертера», и это меня очень удивило. Как вы пришли к этому сюжету?

Б. Г. Это было мое личное желание, я думал об этом много лет и хотел поставить «Вертера» в Турции с турецкими актерами, но в Турции не получилось. Несколько раз на нескольких площадках не попадал в программу. И на одном из фестивалей я рассказал директору ТЮЗа Светлане Лаврецовой о том, что у меня есть такая мечта – поставить «Вертера». «Вертер» для меня – история вне времени, вне пространства: эти переживания свойственны абсолютно любому молодому человеку абсолютно любой национальности. В ТЮЗе оказалась подходящая команда: бывает такое, когда и актеры, и все остальное соединилось так, что получился желаемый результат.

Как вы пришли к «Гильгамешу»? У меня особенный интерес, потому что я знаком с этим произведением в переводе Игоря Дьяконова лет с тринадцати…

Б. Г. Это первый текст мировой литературы, который до нас дошел, где есть вопрос: почему я существую. У нас нет задачи рассказать точную историю Гильгамеша. Наша задача – рассказать историю так, как мы ее понимаем, как мы ее видим, найти в этом эпосе некий драматизм и психологию.

Для меня главный вопрос в «Гильгамеше»: почему человек смертен? Биркан, а не холодно ли вам в Санкт-Петербурге? В каких еще городах и местах России вы бывали?

Б. Г. Нет, я здесь не мерзну, мы все болеем, но не от холода, а от того, что в театре вирус. В России я был еще в Казани на театральном фестивале, хочу увидеть Москву, но говорят, что там много суеты.

Скажите, а каким со стороны выглядит русский народ?

Б. Г. У русских я вижу очень много общих точек с турками. Единственное большое отличие, которое меня если не сказать смущало, то удивляло: почему русские так мало улыбаются? Сначала я подумал, что в России все люди несчастные. Я прихожу на репетицию и улыбаюсь, а все артисты на меня смотрят как-то слишком серьезно, и я чувствую себя при этом довольно странно. Но сейчас, когда меня видят, уже начинают улыбаться. И я этим очень доволен.