Борис Лежен: «Хочу поехать на Волгу с поэтом Рильке»
Скульптор, создавший для России образ святой Жанны д’Арк, – Борис Лежен (Boris Lejeune). Он – русский француз, потомок раненного наполеоновского солдата, оставшегося после 1812 года в России. Родившийся в Киеве и уже 40 лет живущий в Париже, в прошлом году получил из рук Владимира Путина российский паспорт.
В сентябре 2021 года, в разгар пандемии коронавируса, в центре Санкт-Петербурга неожиданно для всех появился памятник… Жанне д’Арк. Мало кто понимал, что это был дар французских католиков России и Санкт-Петербургу. А 13 октября 2023-го произошло официальное открытие памятника, о котором «ЭГОИСТ» подробно рассказывал в статье «Освящение Жанны д’Арк»
«Теперь я снова гражданин великой России»

Борис, после установки памятника Жанне д’Арк вашей работы в Санкт-Петербурге вы получили из рук Владимира Путина паспорт гражданина России. А есть ли у вас какие-то предложения по работе в нашей стране, какие-то идеи, требующие воплощения?
Борис Лежен. Да, это действительно так: личным указом Владимира Путина мне и еще нескольким французам дали российское гражданство. В посольстве России в Париже была по этому поводу торжественная церемония, и русский посол Алексей Мешков после моей присяги вручил мне паспорт. В общем, на сороковом году моей жизни во Франции, после моей большой выставки в Русском центре в Париже, которая совершенно непредвиденно открылась именно в день начала «специальной операции» 24 февраля и проходила под защитой местной полиции, я как бы вернулся в Россию.

Хотя мои связи с Россией никогда не обрывались, даже наоборот, я переосмыслил в эмиграции все литературное русское классическое наследие, которое на французской земле зазвучало для меня иначе, чем на школьной и институтской скамье. Отмечу: советская призма не содействовала в моей юности истинному пониманию таких фигур, как, например, Мандельштам или Введенский. По инициативе Никиты Струве памятная доска Осипу Мандельштаму моей работы была установлена на улице Сорбонны, 12 в Париже. Полное собрание сочинений Александра Введенского, впервые переведенного на французский язык группой французских переводчиков, среди них – моя супруга Мадлен Годен де Виллен, вышло с моей вступительной статьей. Она же впервые на Западе перевела на французский поэзию Ивана Бунина.

Осенью прошлого года прошла официальная инаугурация – освящение моего памятника Жанне д’Арк, дара французских друзей России Санкт-Петербургу, результат их многолетних усилий. Эта работа имеет для меня особенное значение, ибо она объединяет две дорогие для меня реалии: французский и русский миры. Особенно сейчас, когда возникшая в связи с событиями на Украине враждебность ко всему русскому здесь, в Западной Европе, может быть, никогда в истории не имела места. Подчеркну: официальная враждебность, ибо велико количество людей, понимающих, что Россия не переедет по «щучьему велению» на другой континент, а навсегда останется частью Европы, входя в общую европейскую историю, без которой не может обойтись реальная Европа. Россия является наследницей восточного христианства и в нынешний смутный жизненный период является залогом и хранительницей тысячелетних традиций.

Именно этот аспект европейской основы России и культурно-исторических связей России и Франции интересен для меня в моей работе скульптора, поэта и живописца. Мне бы хотелось, чтобы тот отзвук от бронзовой Жанны д’Арк, прозвучавший в Петербурге и услышанный в Париже, повторился вновь с другими проектами.
Идеи новых работ для России, конечно, имеются, ибо есть немало исторических фигур, значимых для двух народов. Это может быть Александр III Миротворец, прекрасный мост его имени в Париже – свидетельство близости двух стран. Это могут быть такие значимые фигуры, как Достоевский, Рильке, столь любивший Россию. Вообще, меня привлекают художественные проекты с рельефным социально-историческим тонусом.
Про памятники на Волге
Что касается Райнера Марии Рильке – потрясающая, на мой взгляд, идея, и главное – совершенно уникальная, а с другой стороны – очень понятная, если знать его биографию и отношение к России! Ведь этот гениальный поэт, писавший стихи по-немецки, по-французски и по-русски, родившись в 1875 году в Австро-Венгерской империи, в Праге, живший затем в Париже, работавший там секретарем у Родена, дважды – в 1899-м и в 1900 году – побывал в Российской империи. Среди прочего Рильке провел Пасху 1899-го в Москве, а летом 1900-го путешествовал на пароходе по Волге, что оставило в нем неизгладимые впечатления и после чего он высказал мысль, ставшую впоследствии знаменитой: «Все страны граничат друг с другом, и только Россия граничит с Богом»…
Б. Л. Да, ведь Рильке очень глубоко почувствовал Россию и полюбил ее всем сердцем, как мало кто из европейцев и его времени, и других эпох. После своих путешествий по России он сказал еще и такую фразу: «То, что Россия – моя родина, – принадлежит к великим и таинственным внутренним убеждениям, которыми я живу». А о современном ему западном мире: «Здесь одна роскошь, лишенная благочестия, и праздничное представление вместо праздника». Это о Пасхе, проведенной им в Риме. Все это потому, что Рильке был настоящим христианином. В России его совершенно потрясло поистине христианское равнодушие и даже презрение русских людей к материальной стороне жизни – то, что было совершенно непонятно западному человеку тогда и непонятно сейчас…

А в России, и как раз на Волге, к счастью, такое отношение к жизни сохранилось и по сей день. Я как-то пару лет назад был в Ярославской области, в Угличе, там много памятников времен Ивана Грозного и даже до, знаменитый Богоявленский женский монастырь. И вот как-то проходя по улице, я разговорился с местной жительницей средних лет интеллигентного вида в очках, совсем без макияжа. Я ее спросил: вот я турист, а как вы думаете – откуда я? Ее ответ меня потряс: главное – не откуда, главное – чтобы со Христом! Думаю, что Рильке слышал здесь похожие слова 120 с лишним лет назад.
Б. Л. Не сомневаюсь. К сожалению для нас, Рильке видел Россию в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас, после 70-летия большевистского ига, которое сам поэт, к слову, сравнивал с татаро-монгольским нашествием. Хотя после 1991 года многое возрождается, причем усилиями и жертвами частных лиц. Восстановлен величественный Успенский собор в Ярославле на стрелке Волги и Которосли, насколько мне известно, не так давно –Костромской кремль, многое другое.
Но вот в замечательном городе Рыбинске, где родился и в котором теперь опять живет мой парижский друг – поэт Юрий Кублановский, на постаменте, где некогда был поставлен памятник царю-освободителю Александру Второму, продолжает стоять уже столетие омерзительная статуя в ушанке поработителя русского народа Ульянова-Ленина. Того, кто обещал отдать землю крестьянам, а сам отобрал у них всё. По нынешним российским законам он должен был бы считаться иноагентом, этот «навальный» прошлого века! А памятник царю-освободителю работы самого Опекушина (!!!), по местному преданию, продолжает лежать на дне Волги, куда его сбросили бандиты в сентябре 1918-го.

Этот памятник Александру Второму был поставлен в 1914 году на народные деньги в знак благодарности разбогатевшими внуками освобожденных императором крестьян, а Опекушин, к слову, автор памятника Пушкину на Тверском бульваре в Москве, сам был уроженцем Ярославщины и внуком освобожденного крепостного!
Я вот читал в интернете, что в Ярославле есть предприниматель-патриот Олег Жаров, возродивший в родных краях деревню Вязники и сделавший из нее туристический центр, где можно увидеть Россию такой, какой ее видел Рильке. Так вот этот Олег Жаров восстановил в Вязниках бюст Александра Второго, который также был в свое время уничтожен бандитами, а на его месте была поставлена голова русофоба Маркса, откровенно и публично желавшего гибели России. Теперь в Вязниках историческая справедливость восстановлена. Очень хотелось бы восстановить ее и в прекрасном русском городе Рыбинске.
В каком месте вы хотели бы установить памятник Рильке?
Б. Л. Насколько мне известно, Рильке прошел на пароходе по маршруту Саратов – Симбирск – Казань – Нижний Новгород – Кострома – Ярославль. Места много, можно выбирать! А вот его слова о Волге, ради которых и стоило бы поставить на ее берегах памятник этому европейцу, влюбленному в русскую душу: «Путешествие по Волге, этому спокойно катящемуся морю... Дни и ночи быть там, много дней и ночей: широкое-широкое течение, высокий-высокий лес на одном берегу, а с другой стороны глубокая равнина... Все видишь в новом измерении. И понимаешь: земля велика, вода есть еще нечто более великое, но особенно велико небо. Все, что я видел до этого, было лишь представлением о стране, реке, мире. Здесь же все в натуральную величину. У меня такое ощущение, как будто я увидел работу Творца».
Современная Франция: какая она?

Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, что сейчас происходит во Франции – в области искусства и в политической сфере. Все совершенно безнадежно или есть какие-то просветы? Что удается сделать лично вам?
Б. Л. К шестисотлетию со дня рождения Жанны д’Арк я создал для родных ее мест в Лотарингии памятник, там каждый год в мае совершается религиозная церемония пред скульптурой, на процессию съезжаются со всей Франции. В 2017 году мною был создан мемориал памяти жертвам французского революционного террора: тридцать три монахини были казнены за то, что не предпочли революцию 1789 года Иисусу Христу. Во время эпидемии COVID были закрыты храмы, так верующие собирались для проповеди перед изваянными мною святыми женщинами.
Все это – как глоток свежего воздуха в душной атмосфере так называемого современного официального искусства, в котором напрочь выскоблено даже напоминание о духовности, размышления о смысле бытия. Если с распадом Советского Союза и его бредовых ленинских постулатов «социалистический реализм» прекратил свое государственное существование, его же нелюбимый им побратим – концептуальное «современное искусство» – тщательно подкармливается на «прогрессивном» Западе.
Но нужно отметить: этому официальному направлению оказывается сейчас большое сопротивление в художественных кругах. Печатается много статей, разоблачающих античеловеческую природу западной официальной культуры, выходят книги. В 2013 году вышла моя книга «Что есть красота», в ней я попытался определить вечные, непреходящие параметры подлинного искусства. Сейчас меня пригласили для одного католического храма близ Парижа создать скульптурное оформление фасада, в моем решении я пытаюсь объединить православную иконическую традицию через рублевскую «Троицу» и интерпретировать французскую средневековую готику в скульптурной группе «Благовещение».
Возможна ли во Франции в обозримой перспективе реставрация монархии, о которой мечтают участники Общества друзей Жанны д’Арк, например, по испанскому образцу а-ля генерал Франко или по какому-то другому? Есть ли сейчас какие-то яркие фигуры проповедников внутри католической церкви наподобие abbé Pierre?
Б. Л. Во Франции живы монархические силы, как и наследники престола. Есть две линии претендентов на трон. Первая – легитимная, следующая от последнего короля Людовика Шестнадцатого, трагически казненного с его женой, и вторая – идущая от его двоюродного брата герцога Орлеанского, так называемого Филиппа Эгалите. Он имел степень мастера масонской ложи «Великий Восток Франции», его голос во время голосования за смерть короля был решающим. Нынешний легитимный претендент Принц Луи, герцог Анжуйский, когда был в Санкт-Петербурге два года назад, пришел к памятнику Жанне, только что установленному, а Луи-Филипп, герцог Орлеанский, претендент по Орлеанской линии, был нашим гостем на торжественном вечере в Русском центре в Париже перед отправкой статуи Жанны д’Арк в Санкт-Петербург.
Возможно ли восстановление монархии во Франции, известно только Богу. У простых обычных французов я не замечал неприятия этой идеи, как и большого энтузиазма. Вообще, средний француз успешно уровнен республиканско-прогрессистско-демократической пропагандой и пока не собирается идти, как ему утверждают, «вспять истории». Во французской католической Церкви есть яркие фигуры, не известные большинству населения или нарочито искаженные официальной прессой. Я был близок к аббату Гийому де Тануарну. Это проповедник, теолог, доктор философии. Но церкви, официального прихода у него нет, он снимает помещение бывшего магазина, которое всегда переполнено во время службы. Он относится к традиционалистам, которые не отрицают авторитет Ватикана. Ватикан их терпит, но жизнь их не упрощает.
Русская эмиграция во Франции сегодня совсем другая
Как живет сейчас русская эмиграция Парижа? Чем занимаются поколения потомков русских эмигрантов первой-второй волны?
Б. Л. Мне трудно говорить сейчас о русской эмиграции, я веду сознательно замкнутый образ жизни. Выбираюсь из моей мастерской только по строгой необходимости и общего точного представления на эту тему не имею. К тому же когда-то была эмигрантская газета «Русская мысль», которая худо-бедно отражала картину жизни русских на чужбине. Я был недавно в одном из центров парижского русского бытия, в издательстве, магазине «ИМКА-Пресс». Им руководил ранее Никита Струве, ярый противник советского режима, первый переводчик и издатель Солженицына. И к моему огромному удивлению нынешнее, после смерти Струве, руководство приняло полностью сторону Украины. Да и вся видимая эмиграция раскололась за и против так называемой спецоперации. К тому же русских, для которых русская культура не пустой звук, осталось не так уж много, а из «нэньки» наехало сюда, я имею в виду во Францию, сотни тысяч.
Сейчас существует волна переселенцев на ПМЖ в Россию из разных стран Запада, включая США. У вас нет таких мыслей?
Б. Л. Я знаю лично многих возвращенцев: например, уже упоминавшийся мной поэт Юрий Кублановский, философ Татьяна Горичева. К этой мысли я в своей душе обращался часто. Но моя жена тотально, органически связана с землей Франции, и я, зная, что такое эмиграция, не могу и не хочу оказывать на нее давление. Но, как говорится, будущее покажет. Да и везде можно быть полезным.