«ЭГОИСТ» в Восточной Пруссии

Язык не поворачивается называть Янтарный край – эти благословенные, напитанные природными красотами, историей и поэзией места – «Калининградской областью». Да, конечно же, это наш законный военный трофей – причем уже второй раз за три столетия. Но ведь и топоним «Пруссия» происходит не от слова «тевтоны» – deutsch, а от имени древнего балтийского племени, которое в XIII веке было завоевано, а затем в течение нескольких веков фактически ассимилировано немецкими рыцарями, остальные пруссы – разбежались кто куда.

Самолет приземляется в Храброво – бывший немецкий Powunden. Храброво –крепко звучит, удачное переименование, и имя аэропорта правильное – «Императрица Елизавета Петровна». Эти прекрасные слова навевают воспоминания о славных победах русского оружия в Семилетней войне – ведь вся эта земля, включая ее столицу Koenigsberg, с 1758-го по 1762 год находилась в составе Российской империи, а философ Иммануил Кант, став на четыре года российским подданным, посылал «нижайшие прошения» на имя российской императрицы.

Насколько мне известно, Елизавете Петровне не приходило в голову заниматься топонимическим вандализмом и переименовывать Koenigsberg в Елизаветинск, Елисаветинград или Елисаветиндар. Может быть, нам стоит задуматься об этом сегодня? Потому что нынешнее нелепое имя Koenigsberg’a «Калининград» вызывает возмущение отнюдь не только у меня. Да и сам регион в противовес Восточной Пруссии можно было бы назвать хоть Западной Россией, хоть Янтарным краем.

Сейчас после практической невозможности для большинства граждан нашей страны попасть в страны Балтии, да и в «большую» Европу нынче сложно и дорого, самый западный регион России позволяет за вполне доступные деньги утолить чувство ностальгии по Рижскому взморью, средневековым готическим соборам и рыцарским замкам. Конкуренцию в этом смысле внутри России могут составить, пожалуй, лишь Выборг и Сортавала, плюс относительно извне – замки Беларуси: Мирский, Несвиж, Гродненский и другие поменьше, до которых тоже рукой подать, и загранпаспорт не требуется.

Однако у Восточной Пруссии есть совершенно особенная, ни на что не похожая атмосфера, свой дух, свой гений места, который привлекает сюда миллионы российских (и не только) туристов. Поэтому, чтобы не затеряться в диких туристических толпах, в сам Koenigsberg лучше приезжать не летом, а в любое другое время года: кроме лета я дважды побывал здесь весной и один раз зимой, и это был один сплошной восторг! Зимой и весной графичность голых ветвей с черными омелами на фоне тонко прорисованных профилей готических соборов особенно хороша.

Хочу подчеркнуть еще раз: люди приезжают посмотреть не на «Калининград», а как на руины древнего Рима или Помпеи – на остатки средневекового Koenigsberg’a. Так же, как в Выборге, туристы поднимаются на башню св. Олафа и едут в парк Монрепо, но не идут осматривать советские и постсоветские многоэтажки Южного поселка. И, слава Тебе, Господи, Выборг, несмотря на шведское происхождение этого топонима, никто не догадался переименовать после 1944-го, скажем, в Ленинск-на-Вуоксе.

К слову, главный символ советского города Калининграда – бездушный Дом советов, «здание оригинальной архитектуры», возведенное на месте руин Замка трех королей, уничтоженного коммунистическими геростратами, – наконец-таки по решению прежнего и очень успешного губернатора 39-го региона Антона Алиханова снесен. На июль 2024 года практически до основания (см. фото).

Будет ли на этом месте восстановлен Замок трех королей, главный символ исторического Koenigsberg’a? Сейчас это трудно представить. Но совсем недавно было трудно представить и снос этого гигантского уродца. Пишут, что исторических построек Koenigsberg’a осталось не более 5%. И это «заслуга» отнюдь не Красной армии, штурмовавшей в апреле 1945-го нацистскую цитадель, как можно было бы подумать, а мстительных англичан: никто не оспаривает тот упрямый исторический факт, что великолепный Koenigsberg был разрушен английскими воздушными бомбардировками, так же как Дрезден и Кельн. Koenigsberg и вся Восточная Пруссия по решению Ялтинской конференции отходили СССР, поэтому англичанам «чужого добра» было не жалко. Тем не менее и ради этих 5% стоит сюда прилететь. Koenigsberg, конечно же, по сравнению с Ригой или Таллинном, а уж тем более с Выборгом и Сортавалой, был городом просто огромным – настоящей столицей!

Я очень люблю гулять по городам, не спеша, заходя по пути в маленькие кафе, и у меня есть любимый пешеходный маршрут по столице Восточной Пруссии, который занимает не меньше, чем полдня размеренным прогулочным шагом.

Начинается мой маршрут от Южного вокзала, здания очень атмосферной архитектуры Jugendstil, германского модерна (годы постройки 1919–1929, архитектор Густав Гурлитт Корнелиус). Рядом с этим вокзалом легко почувствовать себя Штирлицем (майором Исаевым) или Йоганном Вайсом (Александром Беловым), если вам нравятся шпионские приключения времен Второй мировой (музыка за кадром – так похожий на Брамса Таривердиев).

От Южного вокзала я иду в центр города, соответственно, в северном направлении, но сначала строго на Восток через живописный Южный парк с несколькими прудами. Там бросаются в глаза омелы – шарообразные наросты на деревьях, внешне чем-то напоминающие птичьи гнезда (см. фото). Пишут, что омелы – это древесные паразиты, однако они не настолько вредны для своих «хозяев», чтобы медленно убивать их. Деревья годами и десятилетиями спокойно живут с этими непрошенными гостями на своих ветвях. В конце концов, выглядит это все очень необычно и в своей необычайности невероятно красиво! Я таких омел больше нигде не видел – ни в России, ни в Европе (в т. ч. в соседних Польше и Германии), ни в Азии. В известной степени омелы – одна из визитных карточек Янтарного края и самого Koenigsberg’a. 

В северо-восточном конце Южного парка находятся Фридландские ворота, построенные во второй половине ХIX века в господствовавшем тогда в Северной Европе неоготическом стиле. Архитектор парадоксальным образом точно не известен, но ворота – подлинный шедевр своего стиля и отлично заряжают путешественника духом рыцарства и крестовых походов.

Дальше на север от парка через сквер Советско-польской дружбы к зданию областной Филармонии имени Светланова, разместившейся в красивейшей кирхе Святого Семейства (см. фото), выдержанной в той же неоготике, что и Фридландские ворота, построена в 1907-м, архитектор Фридрих Хайтманн.

Пройдя вдоль собора на север, поворачиваем направо на улицу Багратиона и выходим по ней на набережную незамерзающей реки Преголи. Я не знаю, может быть, конечно, Преголя когда-то и замерзает, но в 2021 году я прокатился по ней на кораблике в середине января. Преголя – неширокая, но очень живописная речка, в центре города посреди реки располагается главная достопримечательность сегодняшнего Koenigsberg’а – остров Канта с восстановленным в нулевые Кафедральным собором, в котором любой приехавший сюда обязательно должен послушать органный концерт на одном из лучших органов России. Здесь же и знаменитая могила Канта и рядом с ней символическое «сердце города». 

Я зашел в кенигсбергский слоновник и терпеливо подождал выхода грациозной Преголи, любуясь тем временем изысканными жирафами, не преминув, конечно же, после ее торжественного выхода сфотографироваться с ней. В Санкт-Петербургском зоопарке слона нет с 1982 (!!!) года, поэтому чтобы увидеть такового живьем, надо дожидаться гастролей какого-то цирка со слонами или лететь к Преголе в Koenigsberg. 

В советское время на территории Калининградской области не было ни одного (!!!) православного храма, а католические и протестантские церкви использовались в хозяйственных целях, как и повсеместно в советскую эпоху. Эта ситуация была достаточно уникальной даже для Советского Союза: руководство СССР хотело из бывшей Восточной Пруссии сделать образцово-показательный атеистический регион.

Изменения стали происходить в те времена, когда на протяжении четверти века – с 1984-го по 2009 год – нынешний святейший патриарх Московский и Всея Руси Кирилл служил митрополитом Смоленским и Калининградским. В эти годы в самом центре города на площади Победы был демонтирован (01.12.2004) памятник вождю мирового пролетариата и возведен (2006–2007 гг.) величественный, рассчитанный на 3 тысячи верующих храм Христа Спасителя (см. фото) и за ним полукруглое трехэтажное здание Православной гимназии. Не правда ли, отличный пример для подражания? Спустя полтора года, в апреле 2006-го, в Царском Селе в ночь со Страстного четверга на пятницу также был демонтирован памятник «вождю», а теперь на этом месте красуется восстановленный собор св. Екатерины (проект Константина Тона).

На улице же Александра Невского в столице Янтарного края возник второй по величине во всей области (на 900 молящихся) одноименный пятиглавый храм, автор проекта – архитектор Алексей Мусин. Многие католические костелы и лютеранские кирхи были отданы православным приходам, и тут нечему возмущаться, потому что людей католического, а тем более лютеранского вероисповедания после 1946 года здесь практически, к сожалению, не осталось. Ну не склады же в храмах размещать, как это делали коммунисты! 

Церкви отдали тем христианским общинам, которые сегодня здесь есть, – православным. Против этого мудрого решения в свое время активно бесновалась «либерастическая общественность», доказывая тем самым свое внутреннее родство с декларативно ненавидимыми ими коммунистами. 

В годы служения митрополита Кирилла на берегу Преголи рядом с Музеем Мирового океана был установлен высокохудожественный, по моим оценкам, памятник св. Николаю (см. фото) – покровителю плавающих и путешествующих: как-никак, а Koenigsberg – город моряков. Теперь православные храмы и памятники Янтарного края незыблемо стоят в сердце его главного города как пограничные стражи Святой Руси.

Ривьера Янтарного края – это, по сути, наша российская Юрмала. И если вы все-таки решили отправиться сюда летом с целью пляжного отдыха, мой совет – выбрать самый западный город нашей страны Балтийск (бывш. нем. Pillau). В Светлогорске (Rauschen) и Зеленоградске (Cranz) летом табуны туристов, в Янтарном (Palmnicken) роскошно, но дороговато, а вот в Балтийске и исторические достопримечательности есть и довольно-таки длинный благоустроенный пляж, продолжающийся через пролив на южной части Балтийской косы, куда можно доехать на пароме за 70 рублей в оба конца или на частной лодке за сто рублей в один. К слову, этот совет актуален и в течение всего сентября: бархатный сезон здесь стабильно теплый, а температура воды долго держится возле комфортной отметки +20. Ну и пляжи уже полупустые.

В Светлогорске (нем. Rauschen) мне довелось прожить неделю в самом конце марта, и слушая завывания ветра в корабельных соснах под аккомпанемент несмолкаемого шума морского прибоя, я понял, почему этот городок так назван: Rauschen – раушен – звукоподражательное слово, означает по-немецки «шум», «шелест». От этого шелестящего звука, смешанного из шума сосен и морских волн – Rauschen, – рождалось волшебное ощущение, как будто какие-то эльфы хотят на языке ветра рассказать людям сказку, но мы, потеряв дар распознавать эти звуки, никак не можем понять, о чем она, мне вспоминались стихи:

Балтийский ветер черепицу с крыш
Срывал порывисто, срывал упорно.
И кто-то яростный, и кто-то черный,
Ворвавшись в комнату, ко мне приник...

…Недаром так скрипели флюгера,
Недаром волны яростно бросались,
Недаром ветры разрывали дали
Безбрежной ночи, разметавшей прах…

Вот что-то такое чудилось мне бурными мартовскими вечерами и ночами на высоком морском берегу Rauschen’a.

Однако вернемся в июльский Pillau, он же Балтийск. Несмотря на то, что это город портовый и тут же находится база Балтийского военно-морского флота, атмосфера здесь вполне себе курортная. Неплохие рестораны с элементами местной кухни в виде, например, широко распространенного здесь «литовского супа»: это что-то наподобие нашего холодного борща, но с нюансами – очень вкусно. Разного рода рыба на второе. В крохотном, но очень харАктерном центре города краснокирпичные готические дома, церковь, шведская крепость XVII века Пиллау: в нее невозможно, к сожалению, попасть, потому что внутри находится какой-то военный объект. Символы города, растиражированные в сувенирной продукции (магнитики, статуэтки) – лебедь и красно-белый Балтийский маяк. Белые лебеди действительно живут в водах, окружающих городскую гавань, и летом и зимой (фото):

Я знаю, лебеди Балтийска,
Вы далеки высот витийства,
Но вы прекрасны и просты!

Средь кораблей, идущих в море,
Среди людей, поющих в хоре, 
Вы чужды праздной суеты....

Здесь, так же, как и в столице края, возведен и освящен в 2011 году православный храм во имя св. благоверного Александра Невского. Правда, проспект Ленина, на котором он возвышается, переименовать почему-то подзабыли… 

В Балтийске среди прочего есть конная статуя императрицы Елисаветы Петровны (установлена в 2004 году, скульптор Георгий Франгулян): это не единственный памятник победительнице Фридриха Великого в России, но, пожалуй, самый осмысленный. Именно эти земли были присоединены великой императрицей в ходе Семилетней войны, затем бесплатно возвращены ее бездарным наследником немцам, а потом снова завоеваны русским штыком в 1945-м.

Приятно, пусть даже и в виде памятной таблички, встретить в чужом городе знаменитого земляка. Оказывается, Иосиф Бродский в 1963 году какое-то время квартировал в закрытом на тот момент (!!!) городе Балтийске, есть версия, что в качестве нештатного корреспондента журнала «Костер», в отеле «Золотой якорь», о чем гласит надпись на увиденной мной мемориальной табличке. Это происходило буквально за полгода до начала пресловутого процесса над поэтом. В мае 1964, уже находясь в ссылке в Архангельской области, он написал стихи-воспоминание об этом маленьком, но запомнившемся ему эпизоде своей жизни: 

В ганзейской гостинице «Якорь», 
где мухи садятся на сахар, 
где боком в канале глубоком 
эсминцы плывут мимо окон,
я сиживал в обществе кружки, 
глазея на мачты и пушки 
и совесть свою от укора 
спасая бутылкой Кагора.

Музыка гремела на танцах, 
солдаты всходили на транспорт, 
сгибая суконные бедра. 
Маяк им подмигивал бодро.
И часто до боли в затылке 
о сходстве его и бутылки 
я думал, лишенный режимом 
знакомства с его содержимым.

В восточную Пруссию въехав, 
твой образ, в приспущенных веках, 
из наших балтических топей 
я ввез контрабандой, как опий.
И вечером, с миной печальной, 
спускался я к стенке причальной 
в компании мыслей проворных, 
и ты выступала на волнах...

Я рад, что я, как и Бродский, побывал в прекрасном городе Балтийске. Может быть, когда-нибудь и я напишу стихи о том, как гулял по Балтийской косе, ужинал в ресторане «Палуба» и любовался незабываемыми закатами над свободной бушующей Балтикой…