Григорий Козлов: «Театр и спектакль – это всегда компания»

Григорий Михайлович Козлов, художественный руководитель театра «Мастерская», Санкт-Петербург | фото Андрей МОРОЗОВ

Григорий Михайлович, ваш неформальный внешний вид стал достопримечательностью – даже на логотипе театра «Мастерская» силуэт с усами и длинными волосами. Как его воспринимали в советское время?

Григорий Козлов. Я тогда не работал, учился в Корабелке. Начинал в девяностые, когда профессия уже умирала. Зритель в театр не ходил, на улицах была нищета, было время выживания, и многие ушли из профессии: кто-то навсегда, а кто-то на время. Но с внешним видом проблем не возникало, скорее наоборот.

Вы пришли в режиссуру не только в самое свободное время, но и в самое голодное. Как выживали? 

Г. К. У меня была мама. Она в войну осталась сиротой и по советской привычке делала разные запасы, на которые можно было продержаться. Пирожки, кофе всегда были дома, и не только для нас, а для всех, кто работал со мной. 

В девяностые вы были «кочевником» – ставили спектакли то тут, то там. Каково было пережить такое состояние?

Г. К. Тогда это было общее состояние страны, когда нечего было есть. Спасал только театр. Мне повезло, что часто приглашали в другие города, в том числе в Москву. 

Почему не поехали? Не любите столицу?

Г. К. Может, побоялся, не знаю. Москву я очень люблю, и меня приглашали хорошие люди. Олег Ефремов, например, или «Современник», многие театры звали. Но тогда у меня была мечта о своем театре в Петербурге. Понимаете, театр и спектакль – это всегда компания.

Но зато поехали в провинцию, а там другой уровень актеров. Не сложно было?

Г. К. Это было счастливое время. Я сделал два спектакля в Красноярске и по одному в Новосибирске и Омске. Сибиряки – широкие люди.  С ними можно было пахать: сколько надо для того, чтобы спектакль родился, столько и будут.

Григорий Михайлович Козлов, на репетиции | фото предоставлено пресс-службой театра «Мастерская»

Вы сказали, что мечтали о своем театре. В 2002 году вас назначили худруком ТЮЗа, но через пять лет вы ушли из него по собственному желанию. Почему?

Г. К. Были обстоятельства, из-за которых пришлось так поступить. Я хотел получить свой курс и сделать все с нуля. В ТЮЗе у меня не было той свободы, которой мне хотелось бы.

Что вы говорите – у худрука не было свободы?

Г. К. Моей внутренней свободы. Я очень люблю артистов, но я мечтал о другом. 

О чем?

Г. К. О братстве. Сегодня оно есть в нашем театре.

И ушли в неизвестность?

Г. К. Да, а потом, через два года, поставил «Идиота» на курсе. Этот спектакль вошел уже в репертуар «Мастерской». Именно поэтому он имеет теперь название «Идиот. Возвращение».

Репертуар вашего театра очень разнообразный: и классика, и современные авторы, и спектакли для детей. Вы считаете, что театр должен быть таким?

Г. К. Спектакли делаю не я один, их ставят и мои ученики, и друзья. Все они, имея одну школу, делают разные спектакли – одни более авангардные, другие более жесткие в рисунках. У нас хороший репертуар. В театре должно быть все, это товстоноговский принцип.

В советское время театры соревновались, у кого больше «фига в кармане». В перестроечное время началась повальная публицистика, а в девяностые такая же повальная эротика. Каким вы видите современный театр?

Г. К. Для меня это усложненная психология. Некое соединение актерской игры, психологии и потокового сознания. Достоевский писал потоками сознания – и как это сыграть? Мы не разыгрываем внутри, а идем вперед, а я как режиссер ищу где-то остановки. В советское время, когда все было сложнее, были такие индивидуумы, как Лев Абрамович Додин, который всегда ставит о человеке. Вот и для меня это самое важное, чтобы во главе всего стоял человек. И, конечно, сложные мысли по поводу времени.

Григорий Михайлович Козлов, художественный руководитель театра «Мастерская», Санкт-Петербург | фото предоставлено пресс-службой театра «Мастерская»

Кстати, о нем, о времени. Сегодня партия и правительство требуют больше традиционных ценностей. Как в вашем театре с ними?

Г. К. У нас всегда были традиционные ценности, другого не было. Что может быть традиционнее человека, его души, его мира? Например, спектакль «Живи и помни». Вроде бы написано про отщепенца, а сколько души вложил в героя Валентин Распутин. Мой ученик Дмитрий Хохлов поставил у нас «Стеклянный зверинец» Уильямса. Там нет ничего нетрадиционного. А уникальная пьеса «Трамвай “Желание”» – традиционная или нет? Понимаете, я занимаюсь материалом, который написали авторы, а не их личной жизнью.

Но вы же понимаете, что с такими установками «Лолиту» вы никогда не поставите?

Г. К. А я и не хотел ее ставить. Я хочу «Войну и мир» Толстого поставить, если сил хватит.

С Бородинским сражением?

Г. К. Ну зачем? Его можно сделать метафорически.

Скоро ваш театр снова отправится на гастроли в Китай со спектаклем «Мастер и Маргарита». Почему именно этот спектакль? Есть уверенность, что китайцы поймут, о чем речь?

Г. К. Мы уже показывали им «Тихий Дон», и наш спектакль получил высшую театральную премию Китая – One Drama Awards, это аналог нашей «Золотой маски». Я всегда говорю: если спектакль про человека, то поймут все. На «Тихом Доне» китайские зрители плакали. В «Мастере…» мы перевели бытовые сцены тридцатых годов в современность, всё как во время Ильфа и Петрова и Зощенко. Этот спектакль про нас. Они и русскую музыку хорошо знают. Когда мы там были, в каждом такси играла музыка Чайковского. Китайцы – хорошие зрители. Не поймут – ну что ж…

Почему актеры «Мастерской» в основном ваши бывшие студенты? Так удобнее?

Г. К. Так хорошо. Мы ведем их от студентов к мастерам. Такой тип театра тоже может быть. Я выбрал такой, хотя у меня играют и мои друзья. Например, Сергей Бызгу. Если у нас нет нужного актера, приглашаем со стороны. Хотя такое редко бывает: у нас почти все есть.

Вы выпустили несколько курсов. У вас есть объяснение, почему молодые люди сегодня поступают в театральные вузы?

Г. К. Как и раньше. Это вопрос души… В театральном мире очень много фанатиков. Актер – не самая доходная профессия, если не попал в кино. 
Конечно, когда кино манит, то у них появляется жесточайший выбор: или в театре играть, или в кино поесть. Конечно, думают и о славе, но потом понимают, что главное – это работа и удовольствие от работы. Я всегда радуюсь за своих артистов, если они в хороших фильмах снялись.

По каким критериям вы выбираете пьесы для постановки?

Г. К. Это всегда мучительное дело, потому что важно не только «что», но и «кто»: кто рядом с тобой, о ком или для кого ты ставишь. Вот, например, «Тихий Дон» – про семью. И про мою семью, в частности.  А еще бывает – откликается материал из детства. Например, я много читал в раннем возрасте Бунина. И потом его поставил на курсе. Вообще, много произведений в моем «режиссерском портфеле» именно из детства. И, конечно, иду от артистов. Товстоногов говорил: «Правильное распределение ролей – это девяносто процентов успеха». Мои актеры не единомышленники – не люблю этого слова, – но у нас есть доверие друг другу.

Судя по вашему послужному списку, вы ставили самых разнообразных авторов. Скажите, есть ли у вас предел? Например, что вы никогда не будете ставить?

Г. К. Каждый спектакль – это учение. Когда ставил «Саломею» Уайльда, то много не понимал в пьесе, но шел своим ходом. Учился, как перевести ее на свой язык. Это тоже поднимает планку. Сначала я сделал спектакль моно, потом на двоих, далее – трио. Когда тебе интересны пределы своих возможностей, ты их расширяешь. Грубо говоря, это как у спортсменов. 

Например, Стрельцов. Сначала он играл мощно, а потом, после тюрьмы, уже не так быстро, по-другому, но тоже здорово. И это тоже развитие. Это можно сказать и про каждую роль. Если ты над ней работаешь, то она видоизменяется. Это касается не мизансцены, а того, что внутри. Если вы посмотрите записи спектакля «Концерт Саши Чёрного для фортепиано с артистом» с Алексеем Девотченко, то увидите, как он изменился на последнем спектакле по сравнению с первым – совсем другим стал человеком, – но мизансцены те же самые. Лёша двадцать лет играл этот спектакль.

Григорий Михайлович Козлов, художественный руководитель театра «Мастерская», Санкт-Петербург | фото предоставлено пресс-службой театра «Мастерская»

Оскар Уайльд говорил: «Всякое искусство совершенно бесполезно». Согласны?

Г. К. Я всегда к его словам добавляю: и бессмысленно, но очень нужно. Я могу похвастаться, что наши спектакли меняют наших зрителей, это они сами рассказывали. Письма пишут: «Посмотрел у вас “Тихий Дон” и изменился». Для меня когда-то таким потрясением был фильм «Неоконченная пьеса для механического пианино». Я тогда учился в Корабелке, жизнь была хорошая, легкая, и вдруг этот фильм… «Неужели мое будущее, как у Платонова», –подумал я тогда. И это изменило мою жизнь.

Вы обласканы всевозможными премиями. За вашей спиной стоит десяток статуэток. Вам не кажется, что сегодня престиж премий уже не тот: ну есть и есть?

Г. К. Я всегда так воспринимал их.  Приятно, конечно, когда награждают. И потом, надо же что-то оставить детям.

Что оставить?

Г. К. Ну вот значок (показывает на лацкан пиджака со значком премии «Золотая маска». – А. М.).

А какая из них для вас была самая высшая?

Г. К. Премия Станиславского. Ее коллеги коллегам присуждают. Мне было приятно, когда мне ее дали. Вы правы, их очень много стало, но премия Станиславского самая высшая для меня.

Сегодня снова актуален горьковский вопрос «С кем вы, мастера культуры?». А вы, Григорий Михайлович, с кем?

Г. К. С собой. Хотя, знаете, у Козинцева есть книга «Совесть – тема двадцатого века». Я считаю, что совесть – тема и двадцать первого века. Еще я повторил бы слова Ахматовой: «Я тогда была с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». И как говорил Пушкин: «…В мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал».

Поделиться Поделиться ссылкой:
Советуем почитать
Лев Рахлин: «Все мои планы сегодня связаны с Чеховым, Гоголем, Достоевским»
С творчеством замечательного театрального режиссера Льва Ильича Рахлина знакомы многие даже из тех, кто не помнит его имени (хотя таких, пожалуй, найти будет не так-то просто). Редко найдется в нашей стране человек, который ни разу в жизни не видел его легендарный спектакль по знаменитой повести Владимира Кунина «Кыся» с Дмитрием Нагиевым в заглавной роли. «ЭГОИСТУ» посчастливилось пообщаться с режиссером, любезно пригласившего к себе домой
28.04.2024
Валерий Фокин: «Если творца ничего не беспокоит – ничего и не произойдет»
Древнее восточное изречение «Меняющийся мир порождает героев» известно не в пример меньше расхожей фразы «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». Однако в мире искусства эта древнекитайская мудрость звучит особенно осязаемо: многие творцы обладают еще и талантом предвидения и умеют становиться во главе перемен.
02.06.2023
Лариса ЛУППИАН: «Мечта каждого театра – современная пьеса»
Художественный руководитель театра имени Ленсовета Лариса Луппиан в интервью «Эгоисту» о том, насколько изменился театральный мир за последние десятилетия, об усталости зрителя от авангардных постановок, сохранении традиций, и каково было жить в одном доме с мэром города Анатолием Собчаком
04.09.2023