Художник, поэт, коммунист, влюбленный в Средневековье, и счастливый трудоголик. Невероятная жизнь Уильяма Морриса
Публицист, редактор издательства книжного магазина «Циолковский» (Москва)
3 октября – день памяти основоположника современного дизайна и жанра фэнтези, эстета, социалиста-утописта, возрождавшего старинные ремесла и вступившего в схватку с промышленным производством. Удивительно, но все это уживалось в одном человеке. Его имя Уильям Моррис.
Кажется, нет того, кто не видел бы красочные узоры и орнаменты с флоральными мотивами, разработанные в мастерской Уильяма Морриса. В них соединились черты протомодерна и эстетика средневековых гобеленов. С конца XIX века они стали каноническими, превратились в жанр, были подхвачены многочисленными подражателями.
Эти рисунки можно встретить на текстиле, обоях и в современных принтах на футболках, в различных деталях интерьеров. Кажется, что они были всегда и придуманы самой природой, настолько архетипичными выглядят эти узоры. Их создатель, гениальный художник, стремившийся расширить границы искусства до повседневной жизни, видел в эстетике воспитательную функцию, которая должна была учить гармонии и красоте. Это было новое слово в культуре, которое мы теперь называем «дизайн» в самом высоком смысле этого слова.
Уильям Моррис (William Morris) родился 24 марта 1834 года в семье состоятельного и преуспевающего промышленника и предпринимателя. Его отец скончался, когда юноше не исполнилось и 14 лет, так что Уильям получил крупное состояние, которое позволило ему никогда не нуждаться в деньгах и заниматься лишь тем, к чему лежало сердце. Со временем он продемонстрировал достойный пример того, как можно употребить наследство, превратив его в наследие. Романтические стремления, разносторонние увлечения, живость характера и впечатлительность, склонность к энтузиазму и упорство в достижении поставленных целей были с самого раннего детства отличительными чертами будущего поэта и художника.
Моррис получил блестящее образование. Поступил в Оксфорд, где изучал богословие и древние языки, а параллельно писал стихи, зачитывался романами Вальтера Скотта и увлекался эстетикой Средневековья, особенно архитектурой старинных готических соборов. Даже предпринял поездки на север Франции, где совершил паломничество по сохранившимся там великолепным памятникам средневекового зодчества. В Оксфорде он познакомился с Эдвардом Бёрн-Джонсом, впоследствии одним из крупнейших живописцев Англии своего времени. Так же, как и Моррис, он учился на теологическом факультете, подобно Моррису, он был тонким ценителем прекрасного, отличался энтузиазмом и впечатлительностью. Так что совсем не удивительно, что вскоре молодые студенты стали неразлучными друзьями, и эта дружба не ослабевала в течение их жизней.
Именно Бёрн-Джонс познакомил Морриса с творчеством художников-прерафаэлитов, которые на их глазах осуществляли настоящий переворот в искусстве Викторианской эпохи. Под впечатлением от художественных экспериментов прерафаэлитов друзья решили посвятить себя живописи. В последние годы обучения в Оксфорде они создают собственный журнал The Oxford and Cambridge Magazine, своего рода местный печатный орган нового направления в искусстве. К этому времени относится и их первое сотрудничество с харизматичным лидером прерафаэлитов, поэтом и художником Данте Габриэлем Россетти.
После окончания университета Моррис со свойственной ему энергией включается с деятельным участием в круг столичных художников, берется за кисть, привносит в сообщество прерафаэлитов новые идеи, которые, впрочем, исходят из древних образов, старинных текстов, таких как цикл легенд о короле Артуре, с томиком которых в это время Уильям не расставался. Тогда же молодой человек знакомится и с теорией искусства и лично с Джоном Рёскином (John Ruskin), автором блестящих и влиятельных трактатов о художественном творчестве. Рёскин значительно расширяет для Морриса границы понимания смысла и задач искусства. Отныне в представлении молодого художника оно не может быть отчуждено от жизни, должно вплетаться в ее ткань и соответствовать высокой миссии исправления ее изъянов посредством красоты.
Среди прерафаэлитов Моррис встретил и свою будущую жену Джейн Бёрден (Jane Burden), она была натурщицей Россетти. В 1860 году супруги поселились в ставшем впоследствии знаменитом Красном доме в поселке Аптон, недалеко от Лондона. Это здание – коллективное творение прерафаэлитов – было проработано до мельчайших деталей от архитектуры до домашней утвари. Россетти и Бёрн-Джонс помогали Моррису в создании интерьера дома, который явился выражением эстетических идеалов хозяина и поражал современников своей оригинальностью.
Но это место вовсе не было пресловутой «башней из слоновой кости», в которой Моррис заперся со своей новоиспеченной супругой. Напротив, Красный дом становится загородной резиденцией для живописцев, представителей декоративно-прикладного искусства. Здесь Моррис основывает c друзьями фирму Morris, Marshall, Faulkner & Co. (с 1874 года ставшей Morris & Co.), которая ставит своей целью объединение творческого акта с практической пользой, где ремесло поднимается до уровня искусства, как и в благословенном Средневековье. Артель художников во главе с Моррисом занимается разработкой дизайнерских решений. В ней царит культ ручной работы и солидарности. Фирма делает все – от гобеленов до мебели и керамики, возрождая традиции старых мастеров.
Сам Моррис не делает разграничений между физическим и умственным трудом, сочетает написание поэм с работой на ткацком станке, резьбой по дереву и изготовлением красок и стекла. Предприятие набирает солидную клиентуру в течение нескольких лет и становится брендом. Таким образом, Моррис бросает вызов нарастающему индустриальному производству и отчужденному фабричному труду, который считает одним из самых отвратительных явлений современности, ведь он олицетворяет механическую, бездумную и стандартизирующую силу этого мира. Чуть позже принципы, которые развивались в фирме Morris & Co., лягут в основу движения «Искусства и ремесла», объединившего многих художников Великобритании и ставшего предвестником модерна.
Но для деятельной натуры Морриса и этого оказывается мало. Он вступает в борьбу с промышленным капитализмом не только посредством своей художественной деятельности, но и через активное участие в общественной жизни. Внимательно изучает труды социалистов, знакомится с дочерью Карла Маркса Элеонорой, вместе с ней и ее мужем Эдвардом Эвелингом (Edward Bibbins Aveling) учреждает Социалистическую лигу, а при ней журнал Commonweal. Удивительно, но Моррис приходит к левым идеям не из экономических заключений, не из личного опыта нужды, как многие, а скорее из эстетических воззрений, для него капитализм – это индустрия уродства, производящая дурновкусие и калечащая нравы, природу, людей. В поздней программной статье «Как я стал социалистом» художник писал: «Помимо желания создавать красивые вещи основной страстью моей жизни была и есть ненависть к современной цивилизации».
Познакомившись с Моррисом, Фридрих Энгельс придумывает специально для него термин «социалист чувства», или «социалист сентиментальной окраски». Но художник и поэт на поприще общественно-политической жизни не оставался оторванным от жизни мечтателем, совсем наоборот: участвовал в деятельности агитационных изданий, читал просветительские лекции, выступал на митингах, сам организовывал массовые акции и даже едва не пострадал во время разгона одного из шествий, когда полиция применила силу. В своем новом загородном доме, старинном особняке из серого камня в Кельмскотте, он продолжает заниматься декоративно-прикладным искусством и принимает гостей, среди которых теперь не только художники и поэты, но и социальные теоретики и практики, здесь даже бывал русский анархист Пётр Кропоткин.
Все это время воистину неутомимый (современники говорили, что он работает за десятерых) Моррис не оставляет литературное творчество. Он погружается в мир скандинавских саг и легенд, переводит их на английский, предпринимает путешествие в Исландию (следует здесь же отметить, что поэт делал переводы и с латыни, и с древнегреческого). Эти материалы лягут в основу его произведений, которые можно назвать протофэнтезийными: «Источник на Краю Мира», «Лес за Гранью Мира», «Юный Кристофер и прекрасная Голдилинд». Романы и поэмы Морриса впоследствии будут вдохновлять и Толкина, который признавался, что позаимствовал у художника все, за исключением политических взглядов, и создателя «Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса.
В литературной форме, в жанре утопии Уильям Моррис сформулировал и свои политические и социальные идеалы. Речь идет о книге «Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия», в которой описано коммунистическое будущее сильных и здоровых людей, живущих в гармонии с природой, отказавшихся от промышленного производства в пользу творческого ремесленного труда. Это общество счастливых трудоголиков, которые живут осмысленной созидательной жизнью и радуются каждому новому дню. Без всякого принуждения они отправляются в поля косить траву, возводят с соседями друг другу дома и с любовью оформляют их, делятся произведенными своими руками благами, не требуя ничего взамен.
В этом мире произошла дезурбанизация, больше нет государства, а Темза без фабрик стала настолько чистой, что там снова водится лосось. Это причудливое произведение издавалось в Советском Союзе дважды. В оттепельном 1962 году «Вести ниоткуда» вышли с большим предисловием Юлия Кагарлицкого, который объяснял советским читателям, что Моррис хоть и странный, но все же коммунист. Интересно, что в СССР Морриса знали именно как социально-эстетического теоретика, а не художника. Не было издано ни одного альбома репродукций его произведений, зато был опубликован солидный том его статей о социальном значении искусства.
В постсоветское же время ситуация поменялась на прямо противоположную: на первый план вышло художественное наследие, стали публиковаться его романы в жанре, предвосхитившем фэнтези, а о Моррисе-социалисте позабыли. Только в последние годы все несколько изменилось – и в отечественном культурном поле появился гармоничный образ этого удивительно человека и его творческого наследия. Однако, увы, на русском языке до сих пор не издана сколько-нибудь подробная биография художника, а ведь попытки ее написания предпринимались в России еще в начале XX века: литературный критик, народоволец и эсер Николай Русанов знал лично родственников Морриса и написал о нем большой очерк, который, к сожалению, так и не был развернут в полноценную книгу.
Следует отдельно сказать еще об одном увлечении британского художника – книгопечатании. Эстет и перфекционист, Моррис закономерно видел и такую основополагающую часть человеческой культуры, как книга, произведением искусства. В 1891 году он открывает собственную типографию, она разместилась в его поместье в Кельмскотте. Как и в живописи, в книгопечатании Моррис ориентировался на эстетику позднего Средневековья. Долгие годы он изучал старинные рукописи и фолианты, собирал собственную коллекцию редких образцов старинного типографского искусства.
Издательство Kelmscott Press пользовалось ручными станками и стремилось воспроизвести стиль печати XV века, было частью движения «Искусства и ремесла». «Вести ниоткуда» также были выпущены в Кельмскотте, как и больше полусотни других книг, среди них «Хроника» Фруассара, «Утопия» Томаса Мора, поэмы Шекспира, Россетти, Джона Китса, «Беовульф», «Природа готики» Джона Рёскина и многие другие. Но самой известной книгой Kelmscott Press было издание полного собрания сочинений средневекового английского поэта Джеффри Чосера. Кельмскоттский Чосер проиллюстрирован 87 гравюрами на дереве, выполненными Эдвардом Бёрн-Джонсом, а также множеством рисунков и заставок работы самого Морриса. Книга считается шедевром изящной печати. Это вершина творчества Морриса-печатника, подготовка этого невероятного издания была завершена за несколько месяцев до смерти его творца.
Едва ли в такой короткой статье можно охватить даже в общих чертах все невероятное сочетание увлечений, трудов и свершений Уильяма Морриса. По нынешним меркам нельзя сказать, что он прожил долгую жизнь (скончался в возрасте 62 лет), но, несомненно, в высшей степени деятельную. Даже в последний год, когда уже давали о себе знать болезни, он продолжал работать и даже предпринял путешествие в Норвегию. Все, чем бы он ни занимался, было сделано тщательно, с вниманием к деталям, искусно. Он оказывал магнетическое воздействие на людей, увлекал своими идеями, как художественными, так и политическими, недаром многие лейбористские лидеры первого поколения в Британии признавались, что Моррис гораздо сильнее повлиял на их политический выбор, чем Карл Маркс. Но в его борьбе против современности было многое и от поэта-романтика, рыцаря, бросающего вызов самой судьбе. В конечном итоге он представил для себя и своих друзей параллельную художественную реальность, где произошло готическое возрождение и будто само время изменило свой ход. Без сомнения, он создал свою собственную эпоху. Такое под силу лишь гению.