Кавказские минеральные воды. Зимняя сказка в горах (Часть 1)

«Кавказ… Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» – если перефразировать известные строки из «Евгения Онегина» именно таким образом, навряд ли кому-то захочется на это возразить при всем уважении и любви к Первопрестольной и Белокаменной. Кавминводы, которые иногда еще называют Русским Кавказом или Пятигорьем, – несомненно, одно из лучших мест для летнего и для зимнего отдыха в пределах России. 

Единственный недостаток – отсутствие моря – с лихвой компенсируется лечебными минеральными источниками, а также невероятным изобилием природных красот и исторических памятников. Тем более что в конце января – в феврале цены на проживание в отелях по всей стране снизились в два-три и даже четыре раза. Теперь путешественники без большого труда могут найти отель от 2000 ₽ за ночь, что в среднем в четыре раза дешевле, чем в дни зимних каникул. 

Мне на курортах Пятигорья довелось побывать впервые два года назад – в январе 2022 года, когда в воздухе уже пахло военной грозой, и я еще ни разу не пожалел, что посетил этот дивный край в пору метелей и ярко-синих ясных небес величественной кавказской зимы.

Прилететь сюда очень просто: аэропорт, расположенный в небольшом местечке Минеральные Воды, в отличие от воздушных гаваней Краснодара и Анапы (Витязево), в последние два года не закрывался. Цена на билеты из Санкт-Петербурга зимой иной раз опускается ниже 3000 ₽ в один конец.

Однако в самом городке Минеральные Воды нет совсем ничего – ни гор (один, можно сказать, симпатичный, но очень скромный «пригорок» – гора Змейка, 994 метра над уровнем моря), ни культурных достопримечательностей, ни даже собственно источников минеральных вод. Это исключительно транзитный населенный пункт. В качестве прикола: на углу проспектов – одного, почему-то носящего имя Карла Маркса, и второго, с какой-то стати имени XXII (!!!) партсъезда, – стоит памятник ну, конечно же, Ленину. Фотографировать его я по очевидным причинам не стал. Выглядит все это жутким анахронизмом, как будто бы включили машину времени и ты попал в угрюмую и серую советскую действительность 70-х годов прошлого века. Да и городишко весь застроен серыми хрущобами… 

Одна радость: доехать из Минеральных Вод до Пятигорска или Железноводска – минутное дело, меньше получаса на такси за вполне понятные деньги. Ну а там уже начинаются горы, различные природные красоты, памятники русской истории и литературы и настоящие чудеса!

Я остановился в Железноводске, но не в одном из санаториев, которых здесь необозримое множество, а на втором этаже очень уютного и просторного гостевого дома, расположенного над продуктовым магазином прямо напротив железнодорожного вокзала, за которым начинается путь на вершину главной горы Кавминвод – пятиверхой Бештау (1399 метров над уровнем моря, «беш» на тюркских языках означает «пять», «тау» – «вершина», «гора»). 

Железноводск – небольшой, уютный и очень живописный городишко на двадцать с небольшим тысяч постоянных жителей плюс тысячу-две отдыхающих. Он расположен в долине речек Джеймук и Кучук между упомянутой выше пятиглавой горой Бештау и горой Железной (853 м), давшей, собственно, ему имя. Он был основан в 1810 году, когда известный русский врач Федор Гааз (1780–1863) обнаружил на склонах Железной горы два источника минеральных вод. Ныне его бюст украшает одну из площадок красивейшей Каскадной лестницы Железноводска. 

Уже в 1820 году это еще не приспособленное толком для жизни местечко посетил молодой Пушкин, прожив здесь у подножия Бештау в походной кибитке два летних месяца – июнь и июль. Что лично меня удивляет – на его творчестве это путешествие отразилось довольно слабо: последовала поэма «Кавказский пленник» и пара-другая отзывов в личной переписке. Во второй и последний раз Пушкин оказался на Кавказе через девять лет, в 1829 году, во время своего путешествия в Арзрум, описанного им впоследствии в 1836 году в широко известных путевых заметках.

Неподалеку, в километре с лишним на север от горы Железной, виднеется еще одна гора со странным именем Развалка (926 м). Говорят, что такое необычное название происходит от обилия трещин в ее вершине. Во времена Лермонтова эту гору называли Спящим Львом из-за сходства с головой уснувшего африканского хищника. Глядя и на Бештау, и на Развалку, а тем более на виднеющийся вдали Эльбрус, прекрасно понимаешь Лермонтова, с детства влюбившегося в эти места и запечатлевшего их не только в стихах и прозе, но и на совершенно профессионально выполненных рисунках и картинах.

В Железноводске, несмотря на его скромные размеры, скучать не придется никому и ни в какую погоду. Это говорю я, испытавший здесь среди прочего и метель с мокрым снегом! Элементы неухоженности в виде каких-то странных покосившихся заборов и руинированных зданий в городе тоже почему-то есть – и это несмотря на очевидные гигантские доходы от туризма. Но, как говорится, любим мы Железноводск не за это. 

Я вообще предпочитаю не замечать такие вещи из простого практического соображения – не портить себе настроение, и вспоминаю мудрость о том, что пчелы не утруждают себя объяснять мухам, что цветы – это лучше, чем навоз. А также знаменитые строки Александра Блока:  

«Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен».

То, что Лермонтов кроме гениальных стихов и прозы писал еще и картины, знают, к сожалению, не все. А из тех, кто знает о самом факте, мало кто их видел, а жаль! На мой взгляд, Лермонтов-художник не менее гениален, чем Лермонтов-автор «Героя нашего времени» и Лермонтов-поэт.

Несмотря на то что на Кавказе и, в частности, в Пятигорье, о котором идет речь, побывали десятки русских писателей первого ряда, начиная с Пушкина и Грибоедова, включая Льва Толстого, весь Серебряный век, Мандельштама, Пастернака и вплоть до наших дней, никто, пожалуй, кроме Лермонтова, не воспринял эти места как что-то исключительно родное и не описал их с такой остротой и с такой захватывающей силой.

Впервые Лермонтов оказался здесь, «на водах», на год раньше Пушкина – в 1819 году пятилетним малышом. Другой раз – в возрасте десяти лет от роду, в 1824 году, четыре года спустя после первого визита Пушкина на Кавказ. Лермонтов сразу влюбился в эти места, что отразилось и в его детских рисунках, и в стихах, и остался привязан к Кавказу вплоть до своей такой ранней и такой странной гибели, очень напоминающей, выражаясь научным языком, латентный суицид. 

В том, что никакого заговора против поэта не существовало, вопреки уважаемому Николаю Бурляеву, снявшему о Лермонтове замечательный фильм и сыгравшему в нем заглавную роль, можно убедиться, прочитав книгу «М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников» (Москва, «Художественная литература», 1989). Там все обстоятельства дуэли поэта с Николаем Мартыновым рассмотрены буквально под микроскопом, причем с безупречными свидетельствами современников, очевидцев и участников событий, включая воспоминания секунданта Лермонтова князя А. И. Васильчикова и исповедь убийцы поэта. Вот прямая речь кн. Васильчикова:

«В Лермонтове было два человека: один добродушный, для небольшого кружка ближайших друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение; другой – заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых» (указ. соч., стр. 468).

Далее Васильчиков приводит примеры настолько дикого подросткового поведения поэта в его полные 26 лет, что становится немного не по себе: слабонервным читать не советую. 

Все мемуаристы сходятся в одном: у гениального поэта Лермонтова был скверный задиристый характер, и он сам лично последовательными усилиями, путем постоянных публичных издевок и оскорблений довел своего друга Мартынова до крайней степени ярости и невозможности по правилам чести той поры не вызвать поэта на дуэль. Причем градус оскорблений, если Мартынов пытался не реагировать, Лермонтовым сознательно повышался. Откройте книжку и почитайте.

В чем причина такого поведения гения? Мне представляется, что ответ лежит на поверхности. Лермонтова простые люди, не погруженные в творческое созерцание, раздражали. В письмах к своей платонической возлюбленной Варваре Лопухиной Лермонтов непрестанно жаловался на то, что ему «скучно». Собственно, как и в своих знаменитых стихах: 

«И скучно и грустно, и некому руку подать…»  

Не скучно Лермонтову было лишь среди демонов и ангелов и… горных вершин и ущелий Кавказа:

«По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел…

…Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез…

…И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли».

 «Песни земли» были и Лермонтову, и его литературному alter ego Печорину нестерпимо скучны. А Мартынов стал не более чем инструментом в сложной психологической игре, которую Лермонтов затеял с не самыми благовидными, скажем так, целями. Впрочем, расчет оказался верным, и игра удалась.

Мне, простому смертному и горячему поклоннику талантов Михаила Юрьевича Лермонтова, невыносимо жаль, что поэт вместо того, чтобы наслаждаться общением с великолепной природой, которую он чувствовал не хуже, чем его кумир Иоганн Вольфганг Гёте, вполне осознанно погубил собственную жизнь – дар Божий – таким нелепым и обидным образом. В итоге мы потеряли всё то, что могло быть создано этим великим творцом в непрожитые им годы. 

Спустя ровно 80 лет, в 1921 году, другой русский гений – Велимир Хлебников – так откликнулся на это трагическое событие:

«На родине красивой смерти – Машуке,
Где дула войскового дым
Обвил холстом пророческие очи,
Большие и прекрасные глаза
И белый лоб широкой кости,
Певца прекрасные глаза,
Чело прекрасной кости
К себе на небо взяло небо».

В Железноводске есть дом, в котором Лермонтов провел последнюю в своей жизни ночь с 14-го на 15 июля (по ст. стилю) 1841 года. Оттуда утром он в седле направился в Пятигорск к подножию горы Машук, где и был убит собственным товарищем – майором в отставке Мартыновым, тоже, между прочим, писавшим стихи. Сразу за дуэлью последовала страшная гроза – так Божий мир отозвался на гибель гения.

Подобным образом поступил и я: в одно прекрасное январское снежно-метельное утро выехал на такси из моего гостевого дома в Железноводске, что находился менее чем в полуверсте от последнего пристанища великого поэта, в Пятигорск, к подножию горы Машук, где сейчас на месте дуэли Лермонтова установлен памятный обелиск.

Правда, я не стал ни с кем там стреляться, разве что, воспользовавшись погодой, поиграл в снежки. Годы не те, да и природа Пятигорья настолько упоительно прекрасна, что совсем не хочется умирать, скорее – жить вечно или хотя бы как можно дольше!

Поначалу я досадовал на то, что метельно-снежная дымка испортит мне впечатления от города, столь прославленного в отечественной литературе: помимо лермонтовского «Героя нашего времени» кто ж не помнит о «починке Провала» в Пятигорске? Потом я подумал, что если бы я поставил себе целью увидеть гору Машук в метель, мне пришлось бы, может быть, ждать неделями, если не месяцами! Ну а Пятигорск в солнечный день я смогу увидеть в следующий приезд – благо солнечных дней в этих благословенных местах более трехсот на год.

Машук сама по себе гора невысокая (993,7 м над уровнем моря) и на вид довольно-таки невзрачная. Но в народных сказаниях Северного Кавказа – «Нартах» – есть очень красивая легенда, связывающая между собой сразу три знаменитых горы: Эльбрус, Бештау и Машуко. Именно Машуко, потому что в рамках этого сказания гора Машуко – прекрасная девушка, в которую влюбился сын старого Эльбруса, молодой красавец-джигит Бештау. 

Географически эта сказочная драматургия очень понятна, потому что Машук и Бештау находятся вблизи друг друга в прямой видимости – от вершины Машук до главной из пяти вершин Бештау всего лишь 16 километров. В то время как от Бештау и Машук до Эльбруса – более 100 километров по прямой и 162 км на автомобиле. Виден двуглавый Эльбрус из Пятигорска только в ясную погоду и исключительно благодаря своей огромной высоте – 5642 м.

История любви джигита Бештау, как водится в народных сказаниях, закончилась невесело. Джигит женился на прекрасной Машуко, но его отец, седой старец Эльбрус, тоже влюбился в нее, и чтобы убрать сына-соперника, отправил его воевать в дальние края. Бештау долго не возвращался, Эльбрус объявил своего сына погибшим, силой увез Машуко к себе домой и сделал ее своей невестой. Но Бештау не погиб, а вернулся с победой и добычей. Первыми его встретили Бык, Змея, Лев и Верблюд и рассказали джигиту всё как есть. Бештау выкрал Машуко из башни Эльбруса, в ходе последовавшей погони и битвы Бештау рассек отцу голову на две части. А Эльбрус из последних сил сбил с Бештау шлем и разрубил сына на пять частей. Машуко же не захотела жить без любимого мужа, выхватила из-за пояса любимого кинжал и пронзила себе сердце. Земля задрожала от этой битвы, а оставшиеся воины окаменели от ужаса и превратились в снеговерхие горы Кавказа.

В итоге рядом с горой Машук и пятиглавым Бештау мы видим еще несколько гор – упомянутые Змейку и Спящего Льва (Развалка), а также горы Бык (гора Лысая) и Верблюд.

Конечно, все эти легенды, история жизни и дуэли Лермонтова и даже приключения двух советских жуликов, собиравших деньги на починку Провала, невероятно оживляют обозреваемый пейзаж. Впервые я понял, насколько интересней смотреть на природу, когда она окультурена сказкой, когда совершал прогулку на кораблике по Эгейскому морю между турецким Мармарисом и греческим островом Родос. Увидев по пути необитаемые острова, я сразу вспомнил Гомера и представил, что сам хитроумный Одиссей со товарищи путешествовал некогда среди этих поросших сочной зеленью скал, которые в те далекие века населяли свирепые циклопы, нимфа Калипсо, волшебница Цирцея, царевна Навсикая и прочие чудесные создания.

В Пятигорске в метельный день из-за ненастья я успел побывать лишь на месте дуэли Лермонтова и подняться по канатной дороге на вершину горы Машук. До Провала, домика Лермонтова и Пушкинской галереи я, к сожалению, не добрался, но обязательно оставляю это на следующий мой приезд в Пятигорье.
В следующих главах я расскажу о моей попытке восхождения на Бештау и о заповеднике русского модерна, русском Баден-Бадене и русских Карловых Варах – Кисловодске и его окрестностях.

 (Продолжение следует)