Сергей Шуб: «Меня вдохновляют наши актеры»
Генеральный директор театра-фестиваля «Балтийский дом» Сергей Григорьевич Шуб – без преувеличения один из столпов театрального Санкт-Петербурга. «Балтийским домом», на сцене которого сыграны сотни уникальных представлений и выступали лучшие артисты нашей страны, он исключительно успешно руководит уже без малого тридцать лет. В преддверии нового театрального сезона 2025/2026 Сергей Григорьевич любезно согласился побеседовать с «ЭГОИСТОМ».
Сергей Григорьевич, с точки зрения потребителя театральной продукции ее сейчас настолько много, если брать Петербург, а уж о Москве я и не говорю, что очень трудно бывает сориентироваться, на что надо сходить обязательно, а чем можно и пренебречь. А что вы посоветуете рядовому зрителю? Какими принципами руководствоваться при выборе спектакля?
Сергей Шуб. Когда-то выдающийся театральный критик и исследователь театра Инна Натановна Соловьёва (она скончалась не так давно, ей было почти 100 лет; она из патриархов – помнила еще создание Московского художественного театра) после просмотра какого-то очень резкого, провокативного (это было еще во времена советской власти) спектакля – по-моему, это были «Звезды на утреннем небе» Льва Додина, от смелости которого все были в восторге, – сказала мне (а я был, естественно, значительно младше, это было где-то в 80-е годы): «Деточка, это ошибка, что театр должен отражать жизнь. Театр должен давать жизни те витамины, которых ей не хватает».
Вот и выбирая, куда пойти, ты должен понять, каких витаминов тебе не хватает. Вот у меня тут стоит витамин D, солнца мало – я, значит, понимаю, чего мне не хватает. Поэтому зрителю самому нужно решить, какого витамина ему не хватает. Если это молодой зритель, ему может не хватать так называемого треша, как сейчас говорят, некой движухи. Для этого есть, например, «Балтийский дом» со спектаклями на Малой сцене, в пространстве 91-й комнаты, еще выше этажом, где ставят молодые режиссеры, актеры нашего театра. Из патриархов этого, так сказать, жанра можно назвать Анатолия Праудина с его Экспериментальной сценой, которая давно уже стала неотъемлемой частью «Балтийского дома». Не так давно театр получил в очередной раз «Золотой софит», на этот раз за спектакль «Палата № 6» в его постановке. Чтобы получить витамин «треш», есть это и ряд других названий, которые идут в экспериментальном пространстве.
А если это простой зритель, который ищет от театра некое, ну что ли, утешение, некую сказку на ночь, что называется... Вот как сказал когда-то Римас Туминас, с которым я очень дружил и этой дружбой горжусь: задача театра сегодня – быть такой Ариной Родионовной, которая расскажет сказку на ночь. И я думаю, это очень правильно.
Сегодня зрителю важна, может, не та откровенно социальная тематика, которая нас вела «на баррикады» в 80-е, 70-е годы – в переносном смысле слова, слава Богу, до настоящих баррикад дело не доходило. Сегодня нам очень важна не вот эта обостренная социальная проблематика, важны какие-то человеческие чувства, которые позволяют человеку, продолжу уже фразу Римаса, увидев и услышав эту сказку на ночь, почувствовать, что он хочет проснуться утром и снова жить.
Больной вопрос лично для меня: почему у нас на афишах нет главного сказочного драматурга, после которого понимаешь, что в простой человеческой жизни тоже есть чудо, и поэтому хочется и интересно жить дальше, – Мориса Метерлинка. Я весь его театр знаю как читатель, но не могу увидеть его произведений на сцене, кроме «Синей птицы», разумеется.
С. Ш. Это уже вопрос другой – это вопрос, связанный с эстетикой символизма. Понимаете, успех и слава пьесы «Синяя птица» связаны с определенным периодом жизни нашего отечественного театра. Я, честно говоря, не о языке пьесы, потому что он сложен для простого, неподготовленного, не будем скрывать, зрителя. Так же, как в филармонии, кто-то идет на Чайковского, а кто-то на Шнитке или Губайдулину, хотя для нового поколения это тоже уже классика.
На чем мы, «Балтийский дом», последние годы строим свою репертуарную политику – это русская драматургия советского периода 70–80-х и даже 60-х годов, которая, по сути, и была такой, в общем-то, сказкой. Скажем, пьесы Розова «В добрый час», «В поисках радости», которые заканчивались тем, что молодой герой рубил шашкой «мещанскую» мебель. Это всё были сказки. Так же как «Кубанские казаки» – говорят, что крестьяне в те годы собирали колоски и умирали от голода, а в фильме показывают обильные застолья. Да прекрасно крестьяне знали, что такие застолья в их жизни не предвидятся! Но это была сказка, которая все равно помогала людям жить, и это одна из великих миссий искусства. Сегодня мы поставили «Девчат» по известному фильму, прекрасная пьеса Зорина «Покровские ворота» идет у нас с большим успехом. На Малой сцене – «Таня» Арбузова, «Счастье мое» Червинского. Вот это выбор мой и художественного директора Марины Беляевой как людей, которые с этой драматургией знакомы и профессионально с ней работали. И со многими авторами мы были знакомы лично и дружили.
Я думаю, что сегодня многие театры обращаются к этой драматургии, если хотят отвечать этим запросам публики. Но публика разная, и у всех свои запросы. Но амплитуда нашего Большого тысячного зала, конечно, требует общей доступности и некоего театрального языка, понятного почти каждому. Я очень ценю нашу дружбу с Сергеем Потаповым, который у нас поставил в свое время «Тараса Бульбу», и сейчас у нас идет с огромным успехом его спектакль «Укрощение строптивой». Он – человек, который соединяет в себе некую метафоричность, в одно и то же время усложненную и общедоступную. И его «Калина красная» по Шукшину, кстати, трагическая история, но, с другой стороны, это тоже сказка, от которой хочется начать жизнь сначала.
У вас в театре, в отличие от многих ваших коллег, достаточно демократичные цены, что очень здорово. И я снимаю шляпу, потому что это дает возможность не самым обеспеченным людям чаще ходить в театр. А как у вас это получается? В чем секрет?
С. Ш. Во-первых, у нас все-таки зал на тысячу мест. Во-вторых, я не могу сказать, что у нас очень дешевые билеты. У нас есть билеты на премьеры, на первые ряды достаточно недешевые по питерским меркам – 3–4 тысячи рублей. Но при этом у нас есть и достаточно много билетов по 800 рублей и по тысяче, и даже по 500, потому что у нас в Большом зале достаточно комфортно видно и слышно практически с любого места. У нас очень хорошая акустика, новое оборудование, поэтому человек может выбрать себе то, что ему, что называется, по карману, даже студент. Но эта ценовая политика идет еще и от того, что мы все-таки строим наш репертуар, как я уже сказал, на общей доступности – естественно, при этом стараясь не снижать некую ватерлинию, что ли, художественного приличия. Я понимаю, что театру, в котором 200–300 мест, гораздо труднее в этом плане быть успешным. Все-таки тысячный зал нас кормит.
Что бы вы могли сказать о театральном искусстве в России сегодня в целом? Я недавно делал интервью с Георгием Антоновичем Штилем, и он, в частности, очень скептически относится к тому, как преподают в нынешних театральных вузах. А у вас какой взгляд на это?
С. Ш. Думаю, что нельзя говорить о театральном искусстве вообще. А как у нас в России с медициной? Или как у нас в России с религией? Да по-разному! Я считаю, что у нас не так давно был некий вакуум драматургии. И мне кажется, что сегодня из этой дырки мы потихоньку выходим. У нас был определенный кризис и вакуум молодой режиссуры. Вот Генриетта Яновская, руководитель Московского ТЮЗа, хорошо известная вам, с которой мы очень дружим много-много лет, начиная с ее работы здесь, в «Ленкоме», лет 50 назад, сказала, что, когда она смотрит спектакли современных авторов и режиссеров, ей кажется, что до них никогда не было ни Шекспира, ни Островского, ни Чехова. И что эти режиссеры никогда не видели спектаклей Товстоногова или, скажем, Любимова и Эфроса.
Дело в том, что мне посчастливилось застать эпоху, которая наверняка будет в истории названа эпохой Великого Русского театра, когда в одно время работали и Георгий Товстоногов, и Ефим Падве, и Рубен Агамирзян, а в Москве это Анатолий Эфрос, Юрий Любимов и другие. Они работали в одно время, и у каждого была своя методика, и у них в распоряжении были великие актеры. И была колоссальная социальная востребованность театра, который воспринимался людьми как некий допинг. Упомянутый вами Георгий Штиль, дай Бог ему здоровья, оказался в труппе, в которой служили одновременно и Владислав Стржельчик, и Ефим Копелян, и Сергей Юрский, и Людмила Макарова, и пришедшая позже Алиса Фрейндлих, и Светлана Крючкова.
Что касается преподавания актерского мастерства, давайте вспомним Аркадия Кацмана и, слава Богу, ныне здравствующего Вениамина Фильштинского. А сегодня, когда я не буду знать, что вот такой человек, педагог руководит курсом, я понимаю, что, наверное, «средняя температура по больнице» не отвечает желаемому. Если говорить о преподавании, то необязательно, что великий педагог должен быть великим режиссером, хотя иногда это совпадало, но редко. И, может быть, мы всё еще сумеем повторить, потому что всё движется по спирали, и отчаиваться не надо.
Вы могли бы назвать имена каких-то молодых режиссеров или актеров, которые вас вдохновляют, которые дают вам вот этот витамин, которого вам недостает?
С. Ш. Я вам скажу так: меня вдохновляют наши актеры. Я считаю, у нас сегодня для Питера – это уникальная театральная труппа. Это и молодые актеры, и уже с именем. Вот только сейчас, 3 августа, мы отметили 70-летие Анатолия Дубанова, заслуженного артиста России. Это действительно абсолютно выдающийся актер, которому в равной степени доступна интеллектуальная драма и сатирическая комедия. Из молодых артистов у нас и Роман Дряблов, который в равной степени владеет и вокалом, и драмой, и Володя Бойков, и наш чудесный Егор Лесников. Это наши звезды последних лет, которых уже знают в Питере и любят. А есть еще и живые ветераны: Татьяна Львовна Пилецкая, старейшая российская артистка: ей 97 лет, а она по-прежнему выходит на сцену. Из женской части труппы – это Виктория Зайцева, Наталья Парашкина, которым подвластны все жанры от трагедии до комедии, Анастасия Подосинникова, Елена Сохацкая. Вот это мои любимцы. Я на них смотрю с удовольствием – чудесная молодежь!
У вас не возникает такого ощущения – чтобы стать в театре всероссийской величиной, нужно уехать в Москву?
С. Ш. Объективно оценивая то, что происходит в Петербурге, я понимаю, что, конечно, театральной столицей России была и остается Москва. Там всегда была движуха. Помню, мы студентами Театрального института ездили на премьеры Анатолия Эфроса и Юрия Любимова – это были два главных наших кумира. Петр Фоменко чуть позже, хотя Фоменко и у нас работал, но Петербург всегда был и остается городом более консервативным. Сейчас, слава Богу, правительство города в лице Комитета по культуре поддерживает и негосударственные театры, которые долгое время вообще были за чертой финансирования. А всякое новое рождается в эксперименте, и это надо понимать. Но все-таки наш город – консервативный с точки зрения вкусов публики, старый город по возрасту – нужно и это признать. Поэтому и более консервативные взгляды. А движуха, конечно, в Москве. Мы были на гастролях в Москве довольно давно, а сейчас скоро опять поедем. Москва гораздо легче радуется успеху, там легче заслужить овации. Петербург в этом смысле город привередливый.
Город завистников?
С. Ш. Наверно, я не стал бы так говорить. Петербург остается Петербургом. Бюджет Москвы в 10 или более раз превосходит наш. Хотя правительство города сегодня делает очень много. Вот сейчас мы в театре обновили сценическое оборудование, идет монтаж новых кресел зрительного зала – это все дал город по министерской программе «Семья».
Сергей Григорьевич, все театры как театры, а у вас театр-фестиваль…
С. Ш. Мы действительно театр-фестиваль, и у нас вообще три фестиваля. У нас есть Фестиваль русских театров зарубежья. Это раз. Он весной 2026 года в 28-й раз пройдет. У нас раз в два года проводится фестиваль моноспектаклей «Монокль». И у нас есть самый главный наш фестиваль – «Балтийский дом», который был и остается первым фестивалем зарубежных театров в новой России. Он родился в 1991 году как фестиваль зарубежных театров, где есть и спектакли из России, в попытке сохранить общую культуру Балтийского региона. Поэтому здесь у нас впервые для России вышли на сцену спектакли из Литвы, Латвии, Эстонии. Того же Эймунтаса Някрошюса, Оскара Коршуноваса, Римаса Туминаса, Алвиса Херманиса, Анджея Вайды. Это, прежде всего, великая режиссура Европы – Восточной Европы, Балтии в основном: она практически вся у нас побывала.
Но, к сожалению, дуют разные ветры. И должен искренне сказать, что в значительной степени не по нашей инициативе наши коллеги из стран Балтии отказали нам во внимании. Я, надеюсь, временно. Поэтому мы в какой-то степени были вынуждены, но потом поняли, что это мощнейший потенциал, обратить внимание на Восток. И вот уже наш третий фестиваль можно условно назвать «Взгляд на Восток». Не только потому, что надо географию расширять, но и потому, что стало понятно, что мы в массовом сознании достаточно плохо знаем культуру, связанную с восточными религиями, с тысячелетней историей восточных цивилизаций. Мы привезли театр из Индии, и там не только мелодрамы. Есть такой не Радж, а Раджат Капур, который второй год к нам привозит спектакли, вот сейчас он привезет свою версию «Братьев Карамазовых» по Достоевскому.
Приезжает уже давно театр из Китая. Сейчас к нам приедет впервые театр из Тибетского автономного округа – они привезут «Гамлета». Вот уже несколько лет мы дружим с Бахрейном. Это совсем небольшое королевство, в котором нет профессионального театра, поддерживаемого государством, но есть потрясающие актеры. Кстати, юбилейный 35-й фестиваль «Балтийский дом» мы назвали «Местом силы», где-то, может быть, отталкиваясь от известного философского понятия. В каждой стране, в каждой культуре есть свое место силы. Мы ищем это место силы каждый год и находим его в новых регионах мира. И сам наш фестиваль уже давно является местом силы и для творцов, представлявших на нем свои работы, и для публики, для всех ценителей театра.
Последний мой вопрос, естественно, о том, чем вы удивите нас в новом сезоне. На что вы сами хотели бы пригласить зрителя?
С. Ш. Вы знаете, этого никто не знает, чем именно мы вас удивим. Это как когда с ребенком сравнивают: кого из детей вы любите больше? Так и в репертуаре – кого-то люблю больше, кто-то лучше получился, кто-то нет. Мы делаем всё для того, чтобы получилось всё, что мы задумали. А как будет, я не знаю. Вот мы делали, например, просто ставку на стопроцентный успех, а получили реакцию гораздо более скромную, чем ожидали. А вот «НеПлохие парни» – уморительная комедия по французской пьесе «Боинг-Боинг» – уже пять лет не сходит с аншлаговых списков. Никогда не знаешь, как все сойдется. Поэтому что будет, не могу сказать. Но я выбираю и все-таки всегда иду от литературы. Я по образованию филолог и театральный критик, поэтому начинаю с литературы.
Мы сейчас ставим прекрасную пьесу Аллы Соколовой «Фантазии Фарятьева» на Малой сцене, ставим «Хануму» – великий был спектакль в БДТ с великой, полной юмора, доброты историей. И я верю, что это будет успех. Потому что ставит этот спектакль мастер театрального шлягера – в хорошем смысле этого слова – Лев Рахлин. Наша артистка и режиссер Александра Мамкаева поставит «Золушку» Евгения Шварца – гениальную, на мой взгляд, пьесу, пережившую и расцвет, и запрет, и все остальное. Это будет спектакль и для детей, и для взрослых. Мы соскучились по классике. В более отдаленных планах будет «Собака на сене», которую поставит Игорь Коняев, постановка Анатолия Праудина «Гамлет». На каждый спектакль – свои надежды, свой зритель. Трудно сделать так, чтобы всё сошлось в одном спектакле, но мы тем не менее стараемся.
