«Я знаю вас не понаслышке, о верхней Волги города!»

В апреле началась долгожданная навигация по великой русской реке. И это хороший повод посетить Волгу и старинные приволжские города – Углич, Мышкин, Рыбинск, Ярославль, Кострому, Нижний Новгород, Казань. Этот список можно продолжать до Астрахани, а начать еще со Ржева и Старицы, и почти в каждом городе и городке мы найдем свое незабываемое историческое лицо, бесценные памятники архитектуры и память о великих людях, живших, творивших или путешествовавших здесь. Услышим окающий волжский говор, пообщаемся с местными жителями, отличающимися своими нравами от петербуржцев и москвичей – как правило, в лучшую сторону. ЭГОИСТ решил начать свое весеннее-летнее путешествие по Волге со сказочной страны Ярославии… 

Добраться до Углича, если не пускаться в большое пафосное путешествие по Волге на теплоходе, проще всего от Рыбинска на маршрутном автобусе, что займет около двух часов, а до Рыбинска – из Санкт-Петербурга на ярославском поезде или на автобусе, если из Москвы. Потому что действующей железнодорожной станции Углич не было и нет. Есть, правда, бездействующая, построенная в 1937 году для тупиковой ветки Углич –Калязин, но она даже не электрифицирована, несмотря на наличие в городе знаменитой Угличской ГЭС.

Углич – один из древнейших русских городов, в котором, на мой взгляд, побывать нужно обязательно: природная красота этих волжских берегов, старинные храмы, монастыри и исторические события, разворачивавшиеся некогда здесь, не оставляют возможности пройти мимо этого небольшого городка, в котором сегодня проживает чуть больше 30 тысяч жителей. По летописной легенде, город «Углече поле» основан в 937 году родственником самой княгини Ольги Яном Плесковичем, то есть Псковичем (Плесков – прежнее название Пскова).

Основная версия происхождения имени города Углич – от слова «угол». Мне она нравится, как самоочевидная – город действительно стоит на «углу» Волги: если стоять в Угличском кремле спиной к плотине ГЭС, видно, как река резко, практически на 90 градусов поворачивает налево. Выглядит это вместе со старинными палатами, церквями и колокольней кремля настолько же величественно, насколько лирично! Хотя строительству Угличской ГЭС в самом конце 1930-х годов сопутствовали трагические события, связанные с затоплением калязинского Никольского монастыря и соседствовавших с ним построек, сама ГЭС выглядит эстетически привлекательно, стильно – похожа на свою старшую сестру, первую в СССР Волховскую ГЭС. Нельзя не признать, что жестокость советской власти шла рука об руку со своего рода эстетством, что в 1930-е годы было свойственно не только СССР. Это было мировое поветрие.

Углич в Средневековье был гораздо более значительным городом, чем сейчас, когда он находится в тени не только Ярославля, но и Рыбинска. По данным угличских летописей, в начале XVII века, то есть перед Смутным временем, в Угличе было 3 собора, не менее 150 приходов и церквей, а также 12 монастырей. Но уже к середине XIX века в городе оставалось лишь 27 церквей и 3 монастыря. Коммунисты сократили до минимума и это количество – еще минус Покровский Паисиев монастырь и больше дюжины церквей и часовен (список тут).

И все же то, что осталось, выглядит впечатляюще и много рассказывает об истории города и России. Самое живописное и содержательное место в Угличе – кремль, стен у которого, правда, не наблюдается: они были срыты еще, кажется, при Екатерине Второй за ненадобностью с военной точки зрения. Сейчас на территории Угличского кремля расположены два потрясающей красоты храма: Спасо-Преображенский собор (построен в 1713 году) с колокольней, на которую пускают за сто рублей, и этим обязательно стоит воспользоваться, и церковь Димитрия на Крови (1692 года постройки) на месте гибели восьмилетнего последнего сына Иоанна Грозного, где сохранились очень интересные и высокохудожественные фрески екатерининских времен, созданные ростовским мастером Петром Хлебниковым, точные даты жизни коего неизвестны. 

Любого человека, хотя бы поверхностно знакомого с церковной живописью, удивляет то, что на этих фресках достаточно натуралистично изображено обнаженное женское тело праматери Евы, что по церковным канонам невозможно. Говорят, что Екатерина Вторая, увидев это «безобразие» при посещении Углича, запретила службы в этом храме, однако… уничтожить изображений не приказывала. Что не должно удивлять тех, кто хорошо знаком с ее жизнеописаниями. Кроме Углича изображения обнаженных женских тел на фресках я лично видел в Ильинской церкви Ярославля и в Успенском соборе Ростовского кремля в Ростове Великом.

История убийства или гибели в результате несчастного случая, к чему сейчас склоняется большинство историков, царевича Димитрия сыграла для Углича недобрую службу: город известен сегодня в основном благодаря этому нехорошему событию. Хотя в городе было много разного. Так, в конце 1460-х годов Углич после Калязина посетил по дороге в Индию Афанасий Никитин, о чем не преминул упомянуть в своем «Хождении за три моря». С 1918-го по 1921-й в одной из келий Богоявленского монастыря жила юная Ольга Берггольц, о чем вспоминала потом всю жизнь и описала в повести «Дневные звезды», экранизированной еще при ее жизни. 

Мы все, наверное, периодически едим очень вкусный угличский сыр, а лично у меня в рабочем кабинете над пианино висят красивые и точные настенные часы Угличского часового завода. А еще в угличских ресторанах подают отменную уху из волжского судака с рюмкой водки.

Об Угличе оставила замечательные стихи известная поэт-песенник поколения «шестидесятников» Инна Кашежева (1944–2000), где есть такие вдохновенные строки:

Мы приехали в полночь, 
Летом пахло от улиц. 
Волга сжала, как обруч, 
Берега твои, Углич. <…>

Мы сбежали по сходням, 
Наконец, мы у цели, 
Наконец, мы посмотрим, 
Углич, все твои церкви... 

В храме строгом и сонном, 
Где безмолвствует каждый, 
Ссыльный колокол всё нам 
Безъязыко расскажет... 

Радует, что в Сети есть отдельный сайт, посвященный стихам об Угличе, открывающийся стихотворной визиткой старинного русского города, созданной нашим современником – костромским поэтом Юрием Гардашем (кому интересно, можно перейти по ссылке) 

По причине того, что мост на Волге и сегодня редкий гость, а в прежние времена их просто не было, приволжские города – их основная центральная часть с кремлем, вокзалом, собором, городской управой – расположены всегда на одном из берегов реки: либо на правом, либо на левом. Даже такие большие, как Нижний Новгород или Казань, не говоря уже о менее значительных по размеру. Особенно те, где нет моста и по сей день, в XXI веке. В среднем на протяжении 3,5 тысяч километров один мост приходится на 60 км течения реки, всего мостов через Волгу, по данным на 2021 год, пятьдесят восемь. Для сравнения: на 1230 километров течения европейского Рейна к 2023 году насчитывалось более 110 мостов, то есть в среднем один мост на 11 километров.

И если Углич стоит на правом берегу великой реки, то следующий вниз по течению в тридцати с небольшим километрах Мышкин расположен на левом. Поэтому попасть из Углича в Мышкин можно, либо переехав на левый берег по плотине ГЭС, либо по дороге на Рыбинск добраться до парома, который в отсутствие ледяного покрова каждый час возит желающих в Мышкин и обратно – к дорогам, ведущим к Угличу, Рыбинску, Ростову Великому, Ярославлю и Москве.

Красота маленького Мышкина начинается с вида на него с противоположного берега Волги: купол Успенского собора, высокая колокольня, пристань, купеческие дома на крутом берегу – слава Богу, этому патриархальному виду, умилявшему не только наших дедов и прадедов, но и таких знаменитых путешественников по великой реке, как Александр Дюма или Райнер Мария Рильке (об этом здесь), мы можем радоваться и сейчас. Многие соборы и даже кремли, уничтоженные большевиками, сейчас или уже восстановлены, или постепенно возрождаются. 

История названия Мышкина очень странная, не знаю других, похожих на нее. Однажды русский боярин и воевода, выходец из Литвы князь Фёдор Михайлович Мстиславский (умер в 1540 году) отдыхал на высоком волжском берегу и был разбужен пробежавшей по его лицу мышью. Он вначале рассердился на мышь, однако потом заметил, что мышь разбудила его в момент, когда к нему подползла готовая его ужалить змея. Из благодарности к мыши князь Мстиславский велел назвать небольшой городок на левом берегу Волги напротив устья реки Юхоти, где все это произошло, Мышкином. Хотя историки пишут, что село Мышкино на этом месте упоминается еще в XV веке.

С Мышкином связана история моей семьи: здесь жил мой прадед по отцу Андрей Владимирович Кочнев (из крестьян), служивший урядником, и родился и провел детство и юность мой дед Сергей Андреевич Кочнев, ставший впоследствии майором медицинской службы (подробнее здесь). На их примере я очень хорошо понял, что «дала» крестьянам советская власть. У моего прадеда Андрея Кочнева в Мышкине был названный по его имени Андреевский хутор и 14 детей (13 своих и один приемный – цыганка принесла). Большевики, пообещав «землю – крестьянам!», на самом деле эту землю у крестьян отняли. Так мой прадед лишился своего хутора. По сей день мышкинские краеведы, которых долгие годы возглавлял замечательный местный историк и писатель Владимир Александрович Гречухин (1941–2022) и которого мышкинцы именуют не иначе как «гением места», не могут найти место (!!!), где этот Андреевский хутор находился. Т. е. отняв землю у многодетной крестьянской семьи, большевики оставили ее бесхозной, поступили как Мамай или еще хуже. Такое не прощается.

Замечательный петербургский историк и поэт Евгений Валентинович Лукин в своей книге «Золотое кольцо России» написал о Мышкине и его жителях так, что я лучше процитирую, чем буду пересказывать. 

«Мышка – зверек работящий, припасливый, сметливый. Видать, “мышиное” название города как-то сказалось на его жителях, которые прославились своей предприимчивостью, трудолюбием, смекалкой. Многие из них стали знатными мастерами плотницкого, кузнечного, гончарного, лоцманского дела. Особенно преуспели мышкари в торговле. Это давно заприметил известный русский писатель Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886):

«Мышкин населился выходцами из крестьянского торгового сословия, лучшего в губернии, самого предприимчивого, промышленного, трудолюбивого. В этом городе капиталистов больше, чем в Угличе, даром что в Угличе десять тысяч жителей, а в Мышкине, который всего тридцать верст от него, – семьсот. В Мышкине купцы богаты, имеют прекрасные дома, живут дружно между собой... Внутренней торговли нет почти никакой, и все купцы ведут оптовую торговлю. Одних яиц из Мышкина отправляют купцы в Петербург до шести миллионов! Впрочем, и крестьяне всей этой стороны очень богаты и ведут большую торговлю».

Имена многих уроженцев Мышкинской стороны занесены золотыми буквами в летопись Отечества. Купец первой гильдии Александр Петрович Березин, ставший городским головой Санкт-Петербурга, построил первую в стране народную школу, а в Мышкине возвел чудесный Никольский собор. Купец первой гильдии Петр Арсеньевич Смирнов, заслуживший звание водочного короля России, прослыл первым российским благотворителем – жертвовал на возведение многих храмов, поддерживал народные училища и больницы, оплачивал обучение лучших учеников. Профессор Хельсинского университета Степан Иванович Барановский основал первое в стране общество трезвости, а также первую благотворительную ночлежку в Санкт-Петербурге. Предводитель уездного дворянства Федор Константинович Опочинин создал в Мышкине большую публичную библиотеку, основу которой составили книги его прославленного прадеда – фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. Октябрьская революция 1917 года и последующие преобразования нанесли большой ущерб городу Мышкину. Были закрыты храмы и часовни, уникальная Опочининская библиотека разорена, и треть города затоплена при строительстве гидроэлектростанции в 1940 году».

Древнегреческий историк Геродот назвал Египет «даром Нила», потому что только благодаря его плодотворным водам в прибрежных нильских пустынях могла расти пшеница и жить люди и звери. Почему-то именно в Рыбинске мне пришла мысль о том, что Россия – это дар Волги, и именно этим, а не только сфинксами над Невой, наша страна родственна древнему царству фараонов. Может быть, это произошло в тот момент, когда я на Волжской набережной Рыбинска встретил памятник поэту-песеннику, уроженцу здешних мест и представителю древнего дворянского рода Льву Ошанину (1912–1996). Мысль эта пришла, конечно же, при воспоминании об одной из двух самых известных песен на его стихи (вторая – военная «Эх, дороги!»): 

«Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга –
Конца и края нет…

Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течет моя Волга,
А мне семнадцать лет…»

Композитор Марк Фрадкин и певица Людмила Зыкина сделали поистине бессмертными эти и без того пронзительные стихи, а ведь написаны они поэтом, чье детство и молодые годы прошли здесь, в Рыбинске! На мой взгляд, эта песня придает городу и великой реке в его пределах совершенно особенный, очень теплый оттенок.

Рыбинск сегодня – красивый модный город, туристический центр –молодежное тусовочное место, куда студенты приезжают из столиц на день или на выходные погулять по набережной Волги, по улицам, украшенным историческими вывесками на магазинах и ресторанах, по музеям и по самим ресторанам, прокатиться на чем-нибудь плавучем по самой реке…

А когда-то Рыбинск считался «бурлацкой столицей»: здесь была Хлебная биржа, в историческом здании которой сейчас расположен очень информативный краеведческий музей и проводятся концерты классической музыки, а раньше купцы подсчитывали барыши за проданный хлеб. Город был крайней точкой на карте, где Волжский фарватер оставался пригодным для речного судоходства. Выше по течению русло изобиловало мелями, что исключало проводку крупнотоннажных судов. Неподалеку размещались собственно хлебные терминалы-амбары, где доставленное по Волге бурлаками зерно обильных урожаев, выращенных в Нижнем Поволжье, складировалось до его продажи конечному покупателю. 

Кроме того, само здание Новой хлебной биржи, построенное к 1912 году по проекту столичного архитектора Александра Васильевича Иванова (1845 – после 1917) в новорусском стиле, является несомненным архитектурным шедевром, гениально вписанным в природную среду волжских просторов. Колокольня Спасо-Преображенского собора в Рыбинске, видная издалёка, для бурлаков была как маяк: завидев ее силуэт за несколько верст, бурлаки радовались тому, что конец долгого и тяжкого пути уже близок.

Есть на Волжской набережной Рыбинска и единственный в мире и очень убедительный по своим художественным достоинствам памятник Бурлаку работы опять же уроженца Рыбинска скульптора Льва Писаревского (1906–1974). Он был установлен в 1977 году, спустя три года после смерти его автора, в честь 200-летия дарования Рыбинску герба и статуса города Екатериной Второй. Хотел бы обратить внимание на то, что Писаревский, в отличие от уроженца малороссийского Чугуева Репина на его знаменитой, клеветнической по отношению к русскому народу картине «Бурлаки на Волге», изобразил бурлака человеком с достоинством, уставшим от праведных трудов, но не опустившимся. За что скульптору честь и хвала, а образ Бурлака, слепленный им, пережил гибель общественного строя, при котором он был создан.

Если обойти Новую хлебную биржу вокруг, мы окажемся на Красной площади Рыбинска, в центре которой на постаменте, на котором в 1914 году на народные деньги в честь 50-летия освобождения крестьян был поставлен памятник царю-освободителю Александру II, уже столетие продолжает стоять уродливая статуя красного террориста Ульянова-Ленина в нелепой шапке-ушанке. Памятник же царю-освободителю работы главного скульптора Российской империи начала прошлого века и уроженца Ярославщины Александра Опекушина (1838–1923), по местному преданию, продолжает лежать на дне Волги, куда его сбросили красные бандиты в сентябре 1918-го. 

Памятник Александру II был знаком благодарности разбогатевших внуков освобожденных императором крестьян, а Опекушин, к слову, автор памятника Пушкину на Тверском бульваре в Москве, сам был внуком освобожденного крепостного Ярославской губернии. Уменьшенная копия этого памятника находится сейчас в Рыбинском государственном историко-архитектурном музее-заповеднике, размещенном в том самом здании Новой хлебной биржи. А еще одна копия – в рабочем кабинете Владимира Путина.

В соседнем с Историко-архитектурным музеем-заповедником здании на Волжской набережная, 77–93, находится экспозиция, по выражению Станислава Говорухина, о «России, которую мы потеряли» (и которую медленно, но, я надеюсь, уверенно мы возрождаем) – музей «Русская Атлантида». Там представлен архитектурно-исторический макет соседнего с Рыбинском города Мологи, показывающий, каким он был в период своего расцвета в начале XX века, за тридцать лет до его уничтожения и затопления Рыбинским рукотворным морем (подробнее здесь). 

Не хочется заканчивать главу о прекрасном городе Рыбинске в минорном тоне, а хочется взять билет на ночной поезд Петербург – Ярославль и, проснувшись на следующее утро и выйдя из вагона, увидеть привокзальный рыбинский пейзаж, состоящий из Дома художников и костела, а дальше – на Волжскую набережную и по таким уютным рыбинским кабакам!

Ярославль, безусловно, один из самых масштабных и красивых городов и – мало кто об этом думает – несостоявшаяся столица России! А ведь шансы были, а может быть, есть и сейчас.

Ярославль мог стать столицей Русского царства сразу после Смутного времени, когда поляки своим «сидением» внутри Московского Кремля окончательно разорили столицу Московии. Тогда Православную Россию спасло Ярославское ополчение во главе с князем Пожарским и гражданином Мининым. В Ярославле действовал реальный центр управления страной, здесь печатались деньги, а основатель будущей династии Романовых спасался от интервентов в соседнем с Ярославлем костромском Ипатьевском монастыре (об этом подробнее здесь). Если бы Земский собор в 1613 году выбрал на царствование князя Дмитрия Пожарского – кто знает, где была бы сейчас русская столица…

И в Ярославле действительно есть некий столичный лоск – кафедральный Успенский собор, первый в России драматический театр имени Фёдора Волкова, роскошная двухуровневая Волжская набережная, большая пристань, изящная пешеходная улица от площади Волкова до знаменитой Ильинской церкви, парки – «Даманский остров» и «Стрелка», увенчанная памятником Тысячелетию Ярославля, который был установлен в 2010 году не без прямого влияния тогдашнего президента страны Дмитрия Медведева, взявшего Ярославль под особую опеку, по слухам, из-за городского герба, представляющего из себя медведя с топором. Кто знает, останься Медведев на второй срок, может быть, в России уже была бы новая столица… Но пока что Ярославль – это большой, очень разнообразный полустоличный город, в котором есть много чего посмотреть и много где побывать. Обязательна прогулка по Волге на прогулочном теплоходике до Толгского монастыря и обратно вдоль «Стрелки».

В Ярославле много культурных интеллигентных людей – в соцсетях я с интересом слежу за литературным кружком Ирины Вагановой: ярославцы собираются раз в месяц, чтобы обсудить какой-нибудь шедевр русской или мировой литературы – будь то «Огненный ангел» Валерия Брюсова или «Черный обелиск» Эриха Ремарка. К сожалению, сейчас такое явление встретишь не в каждом из российских городов.

Люди, приехавшие в Ярославль, пытаются найти здесь городской кремль. На самом деле роль кремля в Ярославле играет Спасо-Преображенский монастырь (недействующий), расположенный на берегу притока Волги – Которосли, основанный еще в начале XIII века новгородским князем Константином Всеволодовичем. Сейчас на территории Спасо-Преображенского монастыря находится Ярославский музей-заповедник. Именно от стен этого монастыря в 1612 году выступило Ярославское ополчение во главе с князем Пожарским и гражданином Мининым на освобождение Москвы.

Среди обязательных мест посещения в Ярославле: упомянутая выше знаменитая церковь Ильи Пророка с ее уникальными фресками, среди которых есть «наш православный ответ Дюреру» – Четыре всадника Апокалипсиса, и кафедральный величественно возвышающийся над Волгой Успенский собор, уничтоженный некогда большевиками и восстановленный к тысячелетию Ярославля в 2010 году. Я очень рад, что не бывал в Ярославле до его юбилея, потому что совершенно не могу представить себе стрелку Которосли и Волги без монументального величия Успенского собора. Это как Нил без Луксора или Рейн без Кёльнского собора…

В Ярославле – «медвежьем» (по гербу) городе – на улицах становится все больше медведей. Разумеется, декоративных. Есть и в прямом смысле этого слова ревущий (один раз в полчаса) медведь возле одного любимого горожанами и приезжими пивного ресторана, в котором подают тепло проникающее во все поры души местное ярославское пиво и вкуснейшие баварские колбаски. На камне-постаменте красуется надпись: «Символ России – легенда Ярославля». Недалеко от этого ресторана есть рюмочная в советском ретростиле, а рядом памятник сантехнику Афоне и его собутыльнику в исполнении Евгения Леонова.

Удивительно, как и многое в России: самые проникновенные стихи о Ярославле написал выросший здесь Михаил Кузмин (1872–1936), но памятника в столице Золотого кольца ему до сих пор нет. Зато на приметном месте стоит памятник Некрасову – поэту из советской школьной программы, который запомнился мне в основном тем, что видел жизнь по преимуществу в самых черных красках. Хотя сам при этом жил – не тужил, можно сказать, припеваючи – издавал в Петербурге литературный журнал, приносивший ему немалый доход, был так удачлив в картах, что некоторые считали его завзятым шулером. 

Мир дореволюционного Поволжья вообще сильно оболган «революционно настроенными» Островским, Некрасовым и Горьким. Но мы не будем вспоминать их мрачные творения, а попрощаемся с торжественным Ярославлем прекрасными стихами Михаила Кузмина: 

Я знаю вас не понаслышке,
О верхней Волги города!
Кремлей чешуйчатые вышки,
Мне не забыть вас никогда!

И знаю я, как ночи долги,
Как яр и краток зимний день, —
Я сам родился ведь на Волге,
Где с удалью сдружилась лень,

Где исстари благочестивы
И сметливы, где говор крут,
Где весело сбегают нивы
К реке, где молятся и врут,

Где Ярославль горит, что в митре
У патриарха ал рубин,
Где рос царевич наш Димитрий,
Зарозовевший кровью крин,

Где все привольно, все степенно,
Где все сияет, все цветет,
Где Волга медленно и пенно
К морям далеким путь ведет.

Я знаю бег саней ковровых
И розы щек на холоду,
Морозов царственно-суровых
В другом краю я не найду.

Я знаю звон великопостный,
В бору далеком малый скит, –
И в жизни сладостной и косной
Какой-то тайный есть магнит.

Я помню запах гряд малинных
И горниц праздничных уют,
Напевы служб умильно-длинных
До сей поры в душе поют.

Не знаю, прав ли я, не прав ли,
Не по указке я люблю.
За то, что вырос в Ярославле,
Свою судьбу благословлю!
1916 год

Ну что же, и я в 2025 году могу повторить за удивительным русским поэтом Михаилом Кузминым: я знаю вас не понаслышке, о Верхней Волги города! И не только знаю, но и люблю их, и даже, являясь потомком коренных жителей тех мест, всегда люблю приезжать туда и наслаждаться ни с чем не сравнимой атмосферой этих мест.