Франция, 1917-й. Революции не будет

16 апреля 1917 г. в Шампани, на Западном фронте Великой войны, которую еще не назвали Первой мировой, началось массированное наступление французских войск на германские позиции. Оно шло под руководством главнокомандующего генерала Робера Нивеля и осталось в памяти как «бойня Нивеля». Провал операции, ставший очевидным через несколько дней, чуть не поставил Францию на грань революции с угрозой развала фронта и образования Советов солдатских депутатов – по примеру русских «товарищей» на Восточном фронте. Почему этого не произошло? Какую роль эти события сыграли в жизни двух будущих маршалов – Филиппа Петэна и Родиона Малиновского? 

12 декабря 1916 г. 64-летний Жозеф Жоффр (Joseph Joffre) был снят с поста главнокомандующего французской армией и назначен советником правительства. Овеянный славой сражений первого года Великой войны, генерал Жоффр в условиях затяжных позиционных боев не добился успехов, а огромные потери вызывали всеобщее недовольство. В виде компенсации 26 декабря 1916 г. он был возведен в достоинство маршала Франции, но в руководстве операциями больше не участвовал.

Жоффра сменил 60-летний Робер Нивель (Robert Nivelle), произведенный в дивизионные генералы. Он успел проявить себя на фронте, но особенно нравился премьеру Аристиду Бриану своим «политическим лицом» как атеист, масон и «стопроцентный республиканец». Для правящих кругов Третьей Республики это было идеальной рекомендацией. В военных кругах не любили амбициозного генерала, склонного к самолюбованию и разговорчивости в отношении предстоящих операций. Главная задача наступления по прорыву германского фронта не была выполнена, а потери «союзников» убитыми и ранеными составили 180 тысяч французов и 160 тысяч англичан. Немцы потеряли в два раза меньше. Рассказ об этой катастрофе можно найти в любой истории войны на Западном фронте.

Огромные потери при нулевом результате вызвали негодование в стране и – что хуже! – волну неповиновения в армии. Недовольных солдат и унтер-офицеров вдохновлял пример русских «товарищей» на Восточном фронте. После Февральской революции те начали создавать полковые комитеты, затем Советы солдатских депутатов, выбирать командиров, перестав отдавать честь офицерам, «брататься» с противником, командование которого поощряло развал фронта. Несмотря на военное время во Франции почти открыто шла пацифистская и пораженческая пропаганда, захватившая часть младших офицеров. Не дремали вражеские агенты, но премьер Аристид Бриан и глава МВД Жан-Луи Мальви «либерально» закрывали глаза на происходящее. На горизонте замаячила перспектива «превращения войны империалистической в войну гражданскую», к чему призывали большевики. Первые случаи неповиновения – отказ занимать позиции и идти в бой, крики «Долой войну!» и «Смерть виновным!» – были замечены уже в ходе наступления в частях колониальных войск, наименее боеспособной части французской армии, но офицеры справились с ними. После отхода на позиции и осознания масштабов катастрофы открытое недовольство и неповиновение проявились и в более надежных частях, так что игнорировать их было нельзя. 

В 1925 г. Петэн составил для истории отчет «Моральный кризис французской нации во время войны: 16 апреля – 23 октября 1917», не предназначая его к публикации. Десять лет спустя Академия моральных и политических наук, членом которой он был избран в 1919 г., уговорила маршала выступить с докладом на эту тему, продолжавшую волновать общество. Петэн неохотно согласился с категорическим условием, что выступление пройдет в закрытом заседании и не будет опубликовано. Адъютант маршала полковник Альфред Конкэ помог ему подготовить речь и в благодарность получил текст отчета с разрешением предать его гласности «когда настанет время». Генерал в отставке Конкэ издал его в 1966 году. В этом документе «от первого лица» можно найти ответы почти на все вопросы. В том числе о «расстрельных командах генерала Петэна», как называлась книга коммуниста Венсана Мулиа, вышедшая в 1978 г. Во время описываемых событий во Франции еще не было коммунистической партии, но хватало социалистов, анархистов и прочих «левых», а также революционных эмигрантов из разных стран, которые по-ленински «желали поражения своему правительству» и чаяли «превратить войну империалистическую в войну гражданскую» с перспективой захвата власти в условиях общего хаоса. Генерал Петэн понимал это лучше, чем его штатские начальники – президент Раймон Пуанкаре, премьер Александр Рибо (Бриану пришлось уйти в отставку в марте 1917 г.) и военный министр Поль Пенлеве. Этим объяснялись его действия, не сулившие зачинщикам ничего хорошего.

Новый главнокомандующий был известен как человек с железными нервами. Это помогло французам под его командованием выстоять в тяжелейшем сражении под Верденом в 1916 г., успех которого был важен во всех отношениях – стратегическом, тактическом, политическом и моральном. Известен он был и как «отец солдатам» – требовательный, но справедливый и заботливый командир, служивший по уставу и близкий к личному составу. Как сказал один современник, «для французских генералов людские потери были столбиками цифр в отчетах, для Петэна – лицами живых людей». Свой доклад он открыл заявлением: «На войне моральный фактор имел и всегда будет иметь первостепенное значение». Именно с этого он начал остановку сползания армии к бунту.

Согласно отчету Петэна, волнения, продолжавшиеся до сентября 1917г., охватили около полумиллиона человек, затронув 110 частей в 54 дивизиях, составлявших половину французской армии. По более полным данным, бунтовали или митинговали порядка 90 пехотных полков, 67 отдельных стрелковых батальонов, 19 полков артиллерии, в первую очередь из числа затронутых «бойней Нивеля». Маршал перечислил и проанализировал наиболее вопиющие случаи неповиновения. Мятежников поддерживали забастовщики в тылу, выдвигавшие не только экономические, но и политические требования, нередко с подачи агитаторов сомнительного происхождения. Волнения перекинулись во французские полки на Балканском фронте в Македонии.

Анализируя причины волнений, Петэн не ограничился «бойней Нивеля», отметив, что их надо искать в предшествующих событиях. Во Франции издавна была сильна антивоенная, пацифистская пропаганда, так что перед войной правительству с большим трудом удалось провести через парламент важный закон о замене двухлетнего срока обязательной военной службы на трехлетний. Казалось бы, во время войны пропаганда должна была прекратиться или быть прекращенной силой, но не произошло ни того ни другого. Петэн также отметил «достойную сожаления привычку большой прессы комментировать и критиковать ведение военных операций».

При этом он не перекладывал ответственность на «штатских». Маршал указал на ряд серьезных нарушений установленных правил со стороны военного министерства, включая штабные и интендантские службы. Солдаты и унтер-офицеры, особенно на передовой, получали недостаточное количество качественной горячей пищи и положенного вина, не соблюдался график отпусков и увольнений. Власти не уделяли внимания отпускникам, и те легко становились добычей агитаторов в тылу. Многие офицеры не прилагали усилий ни для соблюдения законных требований солдат, ни для противодействия неповиновению и агитации.

Проанализировав ситуацию, Петэн начал борьбу с «вихрем безумия». В отчете первым пунктом он назвал «укрепление военной юстиции и репрессивные меры». Неповиновение во время войны требовало наказаний, а не уговоров, печальные последствия которых были видны на Восточном фронте. Главнокомандующий добился права по своему усмотрению выступать последней инстанцией по приговорам военных судов, включая смертные, хотя осужденные имели право апеллировать к президенту республики. Чем не аргумент в пользу «расстрельных команд»?! Однако возможность не зависеть от политических решений «штатского» начальства значила для Петэна больше, чем возможность карать.

Добившись полномочий, командующий стремился кассировать как можно больше смертных приговоров, заменяя их отправкой на каторжные работы или на наиболее опасные участки передовой. Он был непримирим лишь в отношении явных зачинщиков волнений и тех, кто допускал насилие в отношении офицеров, ибо без субординации армия развалится – как это случилось в России. Согласно его отчету, с мая по октябрь 1917 г. военные суды вынесли 412 смертных приговоров (из них 26 по уголовным статьям). Однако в исполнение были приведены всего 7 с санкции главнокомандующего и 48 с санкции президента. «Ведь это наши солдаты, товарищи по оружию!» – с горечью повторял Петэн. Правительственные источники называли бóльшие цифры: 554 смертных приговора, из которых 49 приведены в исполнение, – но общей картины это не меняет.

Главнокомандующий лично объехал мятежные части. Сначала собирал офицеров и спрашивал, как они могли утратить контроль над личным составом в критический момент войны. Отчитывал за потерю инициативы и неверие в успех, одновременно стараясь подбодрить и вернуть доверие к командованию, пошатнувшееся после «бойни Нивеля». «Доброжелательное отношение командира к подчиненным соответствует самым благородным традициям французской армии, но нисколько не исключает твердости», – повторял он.

Затем выходил к солдатам и унтер-офицерам, чтобы выслушать их. Петэн легко находил с ними общий язык, потому что в отличие от большинства генералов любил и умел общаться с рядовыми. Справедливые жалобы принимал и велел адъютантам их записывать. На пораженческие и революционные выкрики реагировал резко. В ответ на попытки петь «Интернационал» напоминал, что у французов есть свой гимн – «Марсельеза».

Особенно опасной Петэн считал пораженческую агитацию в тылу, о необходимости борьбы с которой писал военному министру и президенту. Агитацию пытались оправдать ссылками на гражданские свободы и стремление цензуры скрыть от французов реальное положение на фронте. Полагая контроль над прессой в военное время необходимым, главнокомандующий выступал против «ревности не по разуму», в результате которой росло недоверие к правительству по принципу «а власти скрывают». Он считал нужным информировать сограждан о ситуации, но не допускать ни малейших призывов к скорейшему выходу из войны и заключению мира, к забастовкам или контактам с противником. Особенно непримирим был Петэн к иностранным агитаторам, видя в них агентуру противника, с которой следует поступать по законам военного времени. «Левое» движение Франции представляло собой настоящий интернационал, так что его ненависть к Петэну объяснима.

Главнокомандующий добился своего: снабжение войск было налажено, условия расквартирования улучшены, положенные отпуска и увольнения обеспечены, в тылу отпускникам уделялось больше внимания. Не всё шло гладко, но в сочетании с дисциплинарными мерами порядок был восстановлен. Фронт не развалился, братание не началось, полковые комитеты и советы солдатских депутатов не возникли. Словом, революция не состоялась. Труднее всего оказалось справиться с агитацией – меры были приняты лишь после прихода Жоржа Клемансо на пост главы правительства в конце 1917 года.

«Бойня Нивеля» и ее последствия стали важной вехой в жизни другого будущего маршала – Родиона Малиновского. 16 апреля 1917 г., в первый день наступления, 18-летний ефрейтор 1-й бригады экспедиционного корпуса Русской армии во Франции Малиновский был тяжело ранен и в госпитале с трудом уговорил врачей не ампутировать поврежденную кисть руки. Русские части сражались храбро, но начавшиеся волнения вкупе с вестями из революционной России побудили французское командование к решению отвести их с фронта. 26 июня стоявшие лагерем в Ла-Куртин (департамент Крёз региона Лимузен) части русских бригад начали требовать скорейшей отправки в Россию, затем избрали Совет и отказались подчиняться командованию. В сентябре волнения переросли в восстание, которое пришлось подавлять другим русским частям с помощью французской жандармерии. Некоторые авторы считают эти события, когда русские солдаты стреляли друг в друга, первым актом гражданской войны.

Восстание в Ла-Куртин было героизировано коммунистической пропагандой. На русском языке самым подробным рассказом о нем долгое время оставалась книга Малиновского «Солдаты России», изданная вскоре после смерти маршала. Несмотря на настоятельные «советы» партийного руководства, Родион Яковлевич не написал мемуары о Великой Отечественной войне, но рассказал о своем опыте Великой войны в художественно-документальной книге, показав не только знание материала, но и незаурядный литературный талант. Удивительно, когда министр обороны СССР находил время для этой работы… Сам автор не принимал участия в ла-куртинском восстании, потому что снова оказался в госпитале из-за открывшейся раны, но лично знал многих его участников.

Понятно, что Малиновский неприязненно написал о «генерале Петэне, напуганном революционным брожением во французской армии». Но «напуганном» ли? Неподходящее слово! Соответствующие страницы «Солдат России» показывают главнокомандующего обеспокоенным, но твердым и настойчивым в нежелании отправлять русские части на фронт против немцев. «Я могу согласиться оставить русские войска на французском фронте только при условии полного упразднения всяких комитетов. И то, если не сводить их сразу в бригаду, а использовать отдельными батальонами во французских дивизиях», – привел один маршал слова другого. Разумная позиция – с учетом того, что следом в книге приведен текст листовки «подпольного солдатского комитета», которая, по словам Малиновского, «будоражила солдатские умы, поднимала угасший было революционный дух». Именно этого генерал Петэн не мог допустить. 

--
Открывающая иллюстрация | фото voenhronika.ru