Николай Гумилёв. Билет в вечность

Николай Гумилёв – выдающийся поэт Серебряного века, основатель школы акмеизма, путешественник и исследователь Африки. Его жизнь была наполнена множеством приключений и в то же время множеством трагических событий. Несмотря на это Николай Гумилёв всегда продолжал бороться, и даже перед лицом гибели он не отступал.

15 апреля (3 апреля по старому стилю) 1886 года в семье военного врача Степана Яковлевича Гумилёва и потомственной дворянки Анны Ивановны Гумилёвой (в девичестве Львова) родился будущий поэт Николай Гумилёв. Он стал третьим ребенком в семье после старшего брата Дмитрия и сестры Александры. 

Издавна люди уважали
Одно старинное звено,
На их написано скрижали:
«Любовь и Жизнь – одно».
Но вы не люди, вы живете,
Стрелой мечты вонзаясь в твердь,
Вы слейте в радостном полете
Любовь и Смерть.

Издавна люди говорили,
Что все они рабы земли
И что они, созданья пыли,
Родились и умрут в пыли.
Но ваша светлая беспечность
Зажглась безумным пеньем лир,
Невестой вашей будет Вечность,
А храмом – мир.
(Отрывок из стихотворения «Людям будущего», 1905)

Маленький Коля был полной противоположностью своего энергичного брата – он рос слабеньким, пугливым и болезненным мальчиком. Родители, сильно обеспокоенные здоровьем ребенка, искали любую возможность как-то поправить его состояние. По мнению Степана Яковлевича и Анны Ивановны, самое благотворное влияние на детей оказывала сельская местность. Поэтому отец Николая приобрел в Рязанской губернии небольшое имение «Березки», где вся семья могла бы оставаться на летние месяцы. Здесь Коля и Митя проводили долгие часы, играя на свежем воздухе или слушая, как мама читает им сказки. Порой Анна Ивановна открывала большой том Священной истории – это чтение оставило большой отпечаток в душе маленького Николая, который вырос глубоко религиозным человеком и в жизни всегда старался придерживаться христианских заповедей. 

Когда Коле было пять лет его отец покупает еще одну усадьбу – маленькую Поповку, окруженную целительным хвойным лесом. Коля рано учится читать и писать и уже с детства увлекается творчеством Шекспира и Пушкина. С возрастом он остается довольно замкнутым и тихим ребенком, к новым людям относится настороженно, всегда стремится скрыться от чужих глаз и остаться наедине с самим собой. В Поповке мальчик часто и надолго исчезал из дома. Только много позже он признался, что проводил тогда время, мечтая, в лесной пещере, которую нашел однажды. У Коли была богатая фантазия, и его выдуманный фэнтезийный мир часто не был понятен непосвященным. Именно к детским годам в Поповке относятся строки одного из самых проникновенных стихотворений поэта «Память». Но все хорошее когда-то заканчивается, и вот детской волшебной поре тоже приходит конец и наступает время задуматься о будущем и о получении новых, серьезных знаний. 

Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.

Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.

Дерево да рыжая собака –
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
(Отрывок из стихотворения «Память», 1921)

Гумилёвы переезжают из Царского Села в Петербург. Весной 1894 года Николай Гумилёв был принят в гимназию известного педагога Якова Григорьевича Гуревича. Гимназия сразу не понравились Коле, которого гораздо больше увлекали приключенческие романы и рисование, нежели скучные учебные будни. У мальчика были очень низкие оценки по арифметике и иностранным языкам, из-за чего он в итоге оказался оставлен на второй год. В это же время его старший брат Митя заболел туберкулезом. Врачи советуют родителями поменять климат и уехать в Тифлис, на Кавказ. Степан Яковлевич продает Поповку, мебель из петербургской квартиры, и Гумилёвы старательно готовятся к отъезду. Больше всех таким изменениям радуется, конечно, Николай, ведь теперь для него и всей семьи начинается новая жизнь. 

Тифлис поразил Колю тем, что не был похож ни на один другой город, где мальчик бывал раньше, – со всех сторон его окружали величественные горные пейзажи. Сам город был очень зеленым, почти у каждого дома цвели сады и парки. Гумилёв любил гулять в Ботаническом саду, где разглядывал растения, коллекционные посадки и читал специальные книги в ботанической библиотеке. Коля также исследовал исторические предместья Тифлиса, находил следы пещер, гулял по развалинам старой крепости Кала. Посетил могилу Грибоедова – на ней возвышался памятник черного мрамора с крестом, у подножия которого располагалась бронзовая фигура плачущей женщины (скульптура изображает Нину Чавчавадзе, жену поэта), и особенно запомнились Гумилёву слова, высеченные на памятнике: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего же пережила тебя любовь моя».  Наверное, в тот момент он понял, как бывает трагична судьба русского поэта. 

8 сентября 1902 года в газете «Тифлисский листок» было напечатано стихотворение Николая Гумилёва «Я в лес бежал из городов…». Счастью юноши не было предела – его творчество впервые заметили и оценили. Анна Ивановна также была очень рада за сына, она до конца своей жизни хранила первый номер газеты с Колиным стихотворением. Митя в это время выздоравливает, он уже окончил седьмой класс гимназии, и теперь необходимо было думать о его дальнейшем образовании. Настала пора возвращаться в родные края. Но, несмотря на отъезд, Тифлис навсегда оставил свой след в памяти поэта, проводившего здесь беспечные юношеские годы. Горы, природа, исторические и святые места – все это чуть позже обязательно зазвучит в его произведениях.

Я в лес бежал из городов,
В пустыню от людей бежал…
Теперь молиться я готов,
Рыдать, как прежде не рыдал.

Вот я один с самим собой…
Пора, пора мне отдохнуть:
Свет беспощадный, свет слепой
Мой выпил мозг, мне выжег грудь.

Я грешник страшный, я злодей:
Мне Бог бороться силы дал,
Любил я правду и людей;
Но растоптал я идеал…

Я мог бороться, но как раб,
Позорно струсив, отступил
И, говоря: «Увы, я слаб!»  –
Свои стремленья задавил…

Я грешник страшный, я злодей…
Прости, Господь, прости меня.
Душе измученной моей
Прости, раскаянье ценя!..

Есть люди с пламенной душой,
Есть люди с жаждою добра,
Ты им вручи свой стяг святой,
Их манит и влечет борьба.
Меня ж прости!..»
(«Я в лес бежал из городов…», 1902 г.)

Гумилёвы возвращаются в Царское Село всей семьей. Старшая сестра Мити и Коли Александра вновь начинает жить с родителями – ее семейная жизнь не задалась, муж оказался пьяницей и вскоре умер от туберкулеза. Девушка осталась одна с двумя детьми без средств к существованию и решила написать отцу. Степан Яковлевич решил, что дочери необходимо вернуться домой. Так вся семья Гумилёвых вновь оказывается вместе спустя несколько лет разлуки. 

В сентября 1903 года братья Гумилёвы поступают в Николаевскую Императорскую гимназию. Как и раньше, Николай учится плохо и регулярно попадает в списки отстающих. Однажды дело чуть не закончилось отчислением. Спас тогда юношу директор гимназии – поэт Иннокентий Анненский, на педагогическом совете он заявил: «Да, все это так, вы верно говорите, господа, но ведь он пишет стихи!» Позже Николай Гумилёв, навсегда благодарный за постоянную поддержку со стороны преподавателя, посвятит ему такие строки: 

Я помню дни: я, робкий, торопливый,
        Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый,
        Слегка седеющий поэт.
Десяток фраз, пленительных и странных,
         Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространство безымянных
        Мечтаний  – слабого меня.
(«Памяти Анненского» , 1911 год)

В 1903 году Гумилёв знакомится со своей будущей женой – Анной Горенко, которая позднее прославится под фамилией Ахматова. Девушка училась тогда в Мариинской женской гимназии, где преподавала сестра Николая. Анна тоже увлекалась поэзией и писала стихи. Гумилёв сразу влюбился, но Ахматова долгое время не отвечала ему взаимностью. 

В октябре 1905 года выходит первый поэтический сборник Николая Гумилёва – «Путь конквистадоров». В книгу вошло девятнадцать поэтических произведений. Критики отозвались о ней довольно сдержанно. В журнале «Весы» рецензию на сборник опубликовал Валерий Брюсов, один из авторитетнейших поэтов того времени. Несмотря на то что отзыв не был хвалебным, автор завершил его словами: «Предположим, что она [книга] только “путь” нового конквистадора и что его победы и завоевания – впереди». Гумилёв прочитал рецензию Брюсова и отправил ему благодарственное письмо. После этого между двумя поэтами завязалась переписка, которую они продолжали вести на протяжении многих лет. 

Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду.

Как смутно в небе диком и беззвездном!
Растет туман… но я молчу и жду
И верю, я любовь свою найду…
Я конквистадор в панцире железном.

И если нет полдневных слов звездам,
Тогда я сам мечту свою создам
И песней битв любовно зачарую.

Я пропастям и бурям вечный брат,
Но я вплету в воинственный наряд
Звезду долин, лилею голубую.
(«Я конквистадор в панцире железном…», 1905).

В 1906 году, окончив гимназию, Николай отправился на дальнейшую учебу в Париж, в Сорбонну. Его особенно привлек филологический факультет старинного университета. Здесь же, по совету Брюсова, он планировал познакомиться с жившими там поэтами-символистами: Дмитрием Мережковским, Зинаидой Гиппиус и Андреем Белым. Однако встреча не задалась и писатели не оценили талант молодого поэта. Гумилёв же сообщил своему учителю (Брюсову), что после этого визита у него остался «мистический ужас» перед знаменитостями. Совсем другим оказалось знакомство Николая с известным поэтом Рене Гилем – мэтр французской поэзии оказал молодому автору радушный прием и проявил полное понимание к его творчеству.

В этот же период у Гумилева зреет идея об организации собственного журнала, который мог бы приносить начинающему поэту дополнительный заработок. На Осеннем салоне русских художников, устроенном Сергеем Дягилевым, он знакомится с будущим художником своего журнала – Мстиславом Фармаковским. Молодой человек был одаренным графиком и акварелистом, он смог привлечь к работе в журнале других живописцев. Сам Гумилёв хотел заинтересовать своим изданием известных писателей, но опытные авторы не захотели поддержать молодые дарования. Тем не менее даже с небольшим количеством авторов и ограниченным бюджетом журнал вышел в свет под названием «Сириус», и Николай отправляет первый номер матери, Анне Горенко и Валерию Брюсову. В «Сириусе» Гумилёв печатает свою поэзию и прозу, первые стихи Анны Ахматовой, репродукции картин Мстислава Фармаковского и Семёна Данишевского. Однако издательской деятельности Гумилёва вскоре пришел конец. Журнал не вызвал особого интереса у публики, поэтому уже после третьего номера прекратил свое существование. 

Этот период ознаменован печальным расположением духа Николая – не только из-за закрытия «Сириуса», но и по причине очередных недомолвок с Анной. Недельное пребывание в Константинополе смогло отвлечь поэта от личных проблем. Здесь он бродил по узким улочкам старого города, увидел храм Айя-София, побывал возле Семибашенного замка. Но вернувшись в Париж, он вспомнил все свои проблемы, переживания нахлынули с новой силой, и Николай в письме Валерию Брюсову писал: «…не знаю как, не знаю зачем очутился в Париже. В жизни бывают периоды, когда утрачивается сознание последовательности и цели, когда невозможно представить своего “завтра” и когда все кажется странным, пожалуй, даже утомительным сном». В это же время Николай Гумилёв предпринимает попытку покончить с собой, но, к счастью, остается жив.

Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.

Когда мы сказали – довольно?
Давно ли, и что это значит?
Но странно, что сердцу не больно,
Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,
Застывшие мысли так ясны,
И губы твои не желанны,
Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.
(«Мне снилось», 1907)

Николай вновь начинает посещать русские салоны, знакомится с художницей Елизаветой Кругликовой и молодой поэтессой Елизаветой Дмитриевой. Излюбленном местом для прогулок в Париже у поэта становится Музей естественной истории и расположенный рядом с ним Зоологический сад. В саду содержались редкие животные со всего мира, и они очень нравились Гумилёву, который еще с детства любил экзотических зверей. Больше всего поэту запомнился жираф – так сами собой родились строки нового стихотворения: «Ему грациозная стройность и нега дана, / И шкуру его украшает волшебный узор. / С которым равняться осмелится только луна, / Дробясь и качаясь на влаге широких озер».

Николай Гумилёв пишет свой первый африканский цикл. Прогулки по Зоологическому саду также вдохновляют поэта на стихотворения «Носорог» и «Озеро Чад». В 1908 году в Париже он выпускает свой второй поэтический сборник «Романтические цветы», а затем возвращается в Россию, уже известный к тому моменту в литературных кругах как русский поэт Николай Гумилёв. 

В конце 1909 года Гумилёв делает предложение руки и сердца Анне Горенко. Но вскоре после этого поэт отправляется в новое путешествие – до африканского государства Джибути. В начале 1910 года Николай Гумилёв возвращается в Россию, а в феврале умирает отец поэта – из-за траура в семье свадьбу переносят. Только 25 апреля 1910 года, после трех лет разногласий, он наконец смог жениться: в Николаевской церкви Никольской слободки в предместье Киева Гумилёв обвенчался с Анной Андреевной Горенко (Ахматовой).

В этот же период выходит третий сборник Гумилева «Жемчуга», посвященный Валерию Брюсову. Рецензии на книгу появились в крупных литературно-художественных журналах России – «Аполлоне» и «Русской мысли».

Осенью 1911 года совместно с поэтом Сергеем Городецким Гумилёв создал новое художественное объединение – «Цех поэтов». В его состав вошли Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут и другие. Именно в этом объединении сформировалось новое литературное направление под названием акмеизм. Термин «акмеизм» был воздвигнут в 1912 году Николаем Гумилёвым и Сергеем Городецким. По их мнению, на смену переживающему кризис символизму идет направление, обобщающее опыт предшественников и выводящее поэта к новым вершинам творческих достижений. Акмеисты провозглашали материальность, предметность тематики и образов, точность слова, в то время как символисты прибегали в текстах к недосказанности и загадочности. Принципам нового течения Гумилёв следует в своем сборнике «Чужое небо». В конце 1912 года акмеисты создали собственное издательство – «Гиперборей» – и начали выпускать одноименный журнал. 1 октября этого же года у Анны Ахматовой и Николая Гумилёва родился сын Лев.

В 1913 году Гумилев отправляется еще в одно путешествие по Африке, только в этот раз оно было организовано Академией наук. Вместе с Гумилёвым в эту экспедицию в качестве фотографа едет его племянник Николай Сверчков. В пути поэт вел дневник, в котором подробно описывал ход путешествия, уклад жизни обитателей этих земель и местную природу. 

Во время этой поезди Николаю Гумилёву удалось посетить гробницу святого Шейх-Гуссейна. Там была пещера, из которой, по преданию, не мог выбраться грешник: «Надо было раздеться <…> и пролезть между камней в очень узкий проход. Если кто застревал – он умирал в страшных мучениях: никто не смел протянуть ему руку, никто не смел подать ему кусок хлеба или чашку воды…» У поэта получилось благополучно выйти из пещеры. Вернувшись в Россию, Гумилёв передал в Музей антропологии и этнографии (Кунсткамеру) в Санкт-Петербурге богатую коллекцию.

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
(Отрывок из стихотворения «Наступление», 1914)

В 1914 году привычный уклад жизни Николая Гумилёва резко меняется: перестает существовать «Цех поэтов», возникают сложности в отношениях с Анной Ахматовой, а летом начинается Первая мировая война. Николай Гумилёв идет добровольцем на фронт, как и многие другие молодые люди, охваченные тогда патриотическим настроением, он принимает активное участие в боях. Сотрудник журнала «Аполлон» Андрей Левинсон пишет о Гумилёве: «Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью». 

В ходе боевых действия поэт был награжден Георгиевским крестом III и IV степеней. В 1916 году вышел сборник «Колчан» со стихами на военную тему. В следующем году Гумилёв решил перевестись на Салоникский фронт и отправился в русский экспедиционный корпус в Париж, где пробыл до января 1918 года. В тот военный период Анна Ахматова не разделяла патриотических настроений мужа. Война только усугубила разлад в отношениях супругов.

Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
(Отрывок из стихотворения «Старый конквистадор», 1908)

После революции 1917 года в России прошла волна массовой эмиграции, но Николай Гумилёв, несмотря на свои политические взгляды, прямо противоречащие идеологии большевиков, решил вернуться на родину. Но возвращение это не было радостным – 5 августа 1918 года состоялся развод с Анной Ахматовой. Отношения между поэтами разладились давно, но развестись с правом вновь вступить в брак до революции было невозможно. Спустя некоторое время Гумилёв женился на Анне Энгельгардт, дочери историка Николая Энгельгардта.

Николай Гумилёв заведует французским отделом и редактирует переводы других поэтов в издательстве «Всемирная литература», которое было организовано Максимом Горьким осенью 1918 года. Помимо этого Гумилёв преподает в Институте живого слова, а позже возглавляет литературную студию «Звучащая раковина», где читает лекции начинающим поэтам.

В 1921 году Николай Гумилёв опубликовал два сборника стихов. Первый – «Шатёр», в котором описал свои впечатления от путешествий по Африке. Второй сборник – «Огненный столп», в который вошли такие знаменитые произведения поэта, как «Слово», «Шестое чувство», «Мои читатели». Многие критики считают «Огненный столп» вершиной поэтического творчества Николая Гумилёва. В этот сборник вошло также стихотворение, признанное шедевром русской лирики, – «Заблудившийся трамвай», в котором автор описывает революционные события в России и те последствия, к которым они привели:

Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, – конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
«Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?»

Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят – зеленная, – знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить!
(«Заблудившийся трамвай», 1920)

Поэт завуалировал исторические события при помощи метафор. Лирический герой рассказывает о своих «приключениях», используя аллегорические и символические образы. Николай Гумилёв подробно описывает звуки, которые слышатся в этот момент, когда он вдруг видит летящий трамвай: воронье карканье, громы и звоны лютни. Эти звуки символизируют хаос, царивший в начале ХХ века. Герой умоляет вагоновожатого остановиться, но остановить стремительное течение истории уже невозможно. Трамвай подвозит пассажиров к вокзалу, где торгуют мертвыми головами. В этом эпизоде поэт как бы намекает на то, что делают с людьми, выступающими против новой власти. Лирическому герою тоже срезают голову.

Далее герой замечает дом, где жила Машенька, его невеста. Теперь ее голос не слышен. И герой предполагает, что девушка умерла. В ее смерти он винит себя: ведь слышал стоны, но вместо того чтобы броситься на помощь, пошел «представляться Императрице». Считается, что под образом Машеньки скрывается Россия. В конце автор выражает мысль о том, что настоящая свобода возможна только после смерти. Билет на этот летящий трамвай – это билет в вечность. 

Становится понятно: поэт не скрывает своего отрицательного отношения к новой власти, следствием чего стал его арест 3 августа 1921 года. Гумилёва обвиняли в контрреволюционной деятельности, заговоре против советской власти и сотрудничестве с Петроградской боевой организацией В. Н. Таганцева. По делу этой организации тогда арестовали свыше ста человек – почти все были представителями творческой и научной интеллигенции. 

В августе 1921 года литераторы направили письмо в защиту Н. С. Гумилёва. Друзья Николая – поэты Николай Оцуп и Михаил Лозинский – пытались заступиться за него, но не смогли повлиять на решение комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Был вынесен смертный приговор. 26 августа 1921 года Николая Гумилёва и 56 других обвиняемых по делу «Петроградской боевой организации Владимира Таганцева» расстреляли. Место захоронения поэта до сих пор неизвестно. 

Семья поэта восприняла новость о его гибели очень тяжело. Его сестра, Александра Степановна, вспоминала (она писала о себе в третьем лице): «Как я скажу маме? – твердила она, бегая по комнате и ломая руки. <…> Что касается до Анны Ивановны, кто-то убедил ее, что Николай не такой человек, чтобы так просто погибнуть, что ему удалось бежать, и он, разумеется, при помощи своих друзей и почитателей, проберется в свою любимую Африку. Она ждала сына, ждала внука…» Анна Ахматова, узнав о гибели бывшего мужа, также тяжело восприняла эту утрату. Она написала несколько стихотворений, посвященных Николаю Гумилеву.

Заплаканная осень, как вдова
В одеждах черных, все сердца туманит…
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой…
Забвенье боли и забвенье нег –
За это жизнь отдать не мало.
(«Заплаканная осень, как вдова…», Анна Ахматова, 1921)

30 сентября 1991 года, спустя 71 год после расстрела, решением Верховного суда СССР Николай Гумилёв был посмертно реабилитирован – его дело признали сфабрикованным. 

Николай Гумилёв с самого детства мечтал о приключениях и путешествиях в далекие экзотические страны. Посетив их, он воплотил всю красоту тех мест в своих стихах. Поэт смог придумать свой собственный волшебный мир, даже несмотря на то что реальность порой была очень далека от сказки. То, что происходило на его родине, не нравилось поэту. Николай Гумилёв никогда не боялся высказывать своем мнение по поводу событий, происходящих в стране, за что и оказался наказан. Память о нем хотели стереть, но стихи его живут до сих пор. Николай Гумилёв ушел «в зоологический сад планет», но «конквистадор в панцире железном» только начинает свой путь.  

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
– Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф. 
(«Жираф», 1907)