Две «Елены»

В число неделовых интересов деловых людей, которым посвящен наш журнал, бесспорно входит библиофильство - собирание редких книг, автографов, исторических документов. «ЭГОИСТ» открывает новую рубрику "Библиофил", которую будет вести наш автор, с работами которого вы уже знакомы по рубрике "История", собиратель с сорокалетним стажем Василий Молодяков, член-учредитель Национального союза библиофилов (Россия)
___ 

В начале ХХ века пьесы сначала ставили на сцене и лишь потом публиковали, чтобы премьера была настоящей премьерой. Всемирно известный бельгийский драматург Морис Метерлинк согласился не печатать свою новую пьесу «Синяя птица», которую ждали и зрители, и читатели, пока ее не поставит Московский художественный театр. А ставил Станиславский, как известно, долго…

Второй великий бельгиец той эпохи Эмиль Верхарн столь же великодушно уступил право первой публикации новой трагедии «Елена Спартанская» своим младшим друзьям – Валерию Брюсову и Стефану Цвейгу. Премьеру и издание оригинала он отложил до того времени, пока «Елена» не выйдет по-русски и по-немецки. Самопожертвование? Во франкоязычном мире слава Верхарна уже была в зените, а в России, Германии и Австро-Венгрии еще росла. Русский перевод, сделанный Брюсовым с авторской рукописи, вышел отдельной книгой в конце января 1909 г. в лучшем издательстве русского символизма «Скорпион».

Приятно взять в руки изящный этот томик в белой обложке с античной виньеткой-медальоном, отпечатанный на бумаге верже. Мой экземпляр «одет» в полукожаный переплет работы московского мастера Юрия Журавлева, хотя как собиратель я предпочитаю книги в первозданном виде: вышла в обложке – значит, должна быть обложка. Здесь случай особый. Во-первых, обложка сохранена под переплетом. Во-вторых, авантитул украшен – другого слова не подберешь – дарственной надписью переводчика.

Такие экземпляры обычно называют «книга с автографом», что верно, но не совсем точно. Автограф – любая запись, сделанная от руки, даже простая роспись. Дарственная надпись, называемая инскриптом, связывает двух человек – дарителя (адресанта) и получателя (адресата). Каждый инскрипт – свидетельство о встрече и знакомстве двух человек. Знакомство могло быть заочным, а книгу могли послать по почте или передать через третьи руки. Но факт контакта налицо.

Была ли подаренная книга простым знаком вежливости? Об этом как будто говорит лаконичная дарственная надпись, тем более что Валерий Яковлевич писал их по шаблону. До приобретения книги я не задумывался об истории их отношений, но уже первые поиски принесли немало интересного. Выяснилось, что Брюсов познакомился с Бакстом в феврале 1902 г., за семь лет до выхода «Елены Спартанской», во время поездки в Петербург. Поначалу новый знакомый ему не понравился. Первое впечатление поэт в письме к своей подруге Анне Шестеркиной описал словами: «Бакст – эстет, декадент и хлыщ, из общества кокоток, но с душой полу-Уайльда», – а в дневниковой записи назвал его «эстетом с оттенком фатовства».

Профессиональное вскоре взяло верх над личным. В ноябре 1902 г. Брюсов назвал издательскую марку, которую Бакст нарисовал для журнала «Новый путь», прекрасной, но издатель ее «отверг решительно за декадентство». Тогда же Брюсов заказал Баксту обложку для нового выпуска альманаха «Северные цветы», который под его редакцией выпускало издательство «Скорпион». В конце марта 1903 г. художник выслал заказчику эскиз, но рисунок не пропустила цензура, сочтя его слишком эротическим. В печати он смог появиться лишь через три года, в февральском номере журнала «Весы» за 1906 г., когда цензурный гнет был временно ослаблен. Неудача не остановила Брюсова. Он привлек Бакста к работе над своим новым детищем – ежемесячным журналом «Весы», который с января 1904 г. выпускал «Скорпион». «С удовольствием сделаю обложку, – откликнулся тот. – Название интересно и будит художественное воображение рисовальщика». Первые три номера «Весов» вышли в оформлении Бакста.

Уважение – по крайней мере профессиональное – было взаимным. «Весь под очарованием Вашей поэзии», – писал Бакст Брюсову, откликаясь на сборник его стихов Urbi et orbi в ноябре 1903 г. «Я в восхищении от Вашего нового тома “Stephanos” и особенно приятны мне “Медея”, “Орфей и Эвридика”, хотя очень люблю и Ваши “modernes”», – писал художник поэту 30 января 1906 г. по поводу его новой книги, пояснив: «В этом году я начал несколько вещей в роде для меня близком, но почему-то до сих пор неудававшемся – неоантичном, если можно так назвать». Брюсов спохватился и выслал Баксту книгу с дарственной надписью – интересно, где этот экземпляр? 14 февраля адресат благодарил за подарок: «Очень тронут Вашей подписью. Как часто сразу не оцениваешь вещи – например, я нахожу “К Деметре” одним из лучших в “Stephanos”; изумительны “Гребцы [триремы]” – совсем античный сон наяву, даже жутко!» И добавил: «Увы, я свои античные сны откладываю до будущего года – туго подвигается».

После переезда Бакста в Париж Брюсов, видимо, больше не встречался с ним лично. Однако в начале 1918 г., говоря о мировом признании русской культуры в статье «Наше будущее», отметил: «Парижане добивались русских декораций, и парижанки одевались по рисункам Бакста».

Рядом с русским переводом «Елены Спартанской» у меня стоит первое издание французского оригинала, выпущенное в Париже в апреле 1912 г., через три с лишним года после московского. Оно открывается посвящением: À mes amis Stephan Zweig et Valère Brussov qui traduisirent en allemand et en russe cette tragédie lyrique – «Моим друзьям Стефану Цвейгу и Валерию Брюсову, которые переводили на немецкий и на русский эту лирическую трагедию». Тогда же пьеса была впервые поставлена в театре «Шатле» – самом большом зрительном зале Парижа. Декорации к ней написал – правильно! – Léon Bakst, как звали Льва Самойловича в Европе.

Получив французское издание «Елены Спартанской», Брюсов писал автору: «Я безмерно взволнован вашим более чем драгоценным подарком. Посвящение вашей книги – это залог бессмертия. Теперь будущее мне обеспечено: когда скромные мои книги забудутся, имя мое не будет забыто, ибо я стану известен как человек, которому Эмиль Верхарн посвятил свою “Елену Спартанскую”. Разрешите мне, дорогой и прославленный Мэтр, от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы оказали мне такую честь». Польстил, конечно…

На моем экземпляре второй «Елены» – дарственная надпись Верхарна. Увы, не Брюсову, но тоже неплохо:

a René Arcos
son ami
EmVerhaeren
(Рене Аркосу / его друг / ЭмВерхарн).

Французский поэт, прозаик и публицист Рене Аркос (1881–1959) был одним из основателей литературной группы «Аббатство», привлекшей внимание Брюсова. Похоже, именно он порекомендовал молодых стихотворцев бельгийскому классику. «С Вильдраком и Аркосом я еще не знаком», – писал Верхарн Брюсову 28 января 1909 г., но уже через две недели сообщил: «Я встретился с Аркосом и Мерсеро, они посетили меня, и мы, как друзья и почитатели, говорили о России, о ее искусстве и о вашем».

Брюсов был первым пропагандистом Верхарна в России и первым рассказал русскому читателю о поэтах «Аббатства». Так закольцевался сюжет о двух изданиях «Елены Спартанской» с дарственными надписями в моем собрании. Надеюсь поставить рядом с ними «Три драмы» Верхарна в немецком переводе Стефана Цвейга, изданном в 1910 г. в Лейпциге. С дарственной надписью переводчика это издание мне пока не попадалось.